"Мэрилайл Роджерс. Гордые сердца " - читать интересную книгу автора

ее в плен.
В аметистовых глазах мелькнула понимающе улыбка, и все же Кенуорд
продолжал отвечать на элементарном английском, который эта леди из
вражеского стана должна была понимать. Почувствовав, что по натуре она даже
более сдержанна, чет он, Кенуорд понял, что девушка нравится ему все больше.
- У Уилла есть причины, по которым он предпочитает простую жизнь, и он
стал великим... - Кенуорд оставил свои усилия объяснить сложные росы
простыми словами и перешел на французский. Полный решимости пресечь ее
попытки вторгнуться в подробности прошлого Уилла, которым, как его
предупреждали, он не должен никогда и ни с кем делиться, Кенуорд, однако, с
гордостью поведал о том, какой великий человек Уилл, как ему преданы и как
уважают его люди за справедливое руководство и честные дела.
Касси все это слышала раньше, и не однажды. Кенуорд, очевидно,
поклонялся как герою этому человеку, которого она теперь редко видела. Имя
Уилликина Уилдского приводило в ужас ее соотечественников, но разве это та
похвала, к которой может стремиться воин? Благодаря рассказам Кенуорда и
ограниченному общению с людьми рыцаря, большинство из которых были рассеяны
по всему Уилду и всегда готовы были прийти по зову своего господина, ей
стало ясно, что он внушает соотечественникам не страх, а восхищение и
желание оказать поддержку. Так, вопреки, а может быть, благодаря его
отсутствию, Касси узнала хоть немного об этом человеке, что выходило за
рамки его репутации, правда ничего из его таинственного прошлого. В глубине
души она считала, что знает его лучше - не как простенькая Касси, а как
спрятанная в мягкую дымку фантазии отважная леди Кассандра.
Предоставив ее заботам Кенуорда, Уилл тотчас же удалился. Возвращался
он только поздно ночью, когда она уединялась в своей комнатке, на соломенном
тюфяке. С того времени и до сего дня она лишь мельком и на расстоянии видела
мрачного рыцаря, и то только потому, что просыпалась достаточно рано, чтобы
слышать, как он выводит своего жеребца из конюшни под ее окном. Она с шумом
вскакивала на сундук, так и оставленный под окном, и, раскрыв ставни,
всматривалась в полусвет, предшествующий заре, чтобы хоть бельком увидеть
удаляющийся силуэт всадника.
Она знала, что каждую ночь, с тех пор как ее водворили обратно, на
дальнем конце конюшни ставили охрану, чтобы предотвратить повторное бегство,
через окно; Кенуорд же дремал на полу за дверью ее комнаты, пока не
возвращался хозяин.
Веря, что Уилликина не интересует ни одно ее деяние, кроме дальнейших
попыток убежать, она не боялась, что кто-то заметит тайную наблюдательницу.
Поэтому каждый раз, слыша, как жеребец волнуется при приближении своего
хозяина, она торопилась к окну, не беспокоясь, что тому, кто взял ее в плен,
могут доложить о ее поступке.
Монолог Кенуорда прервал скрип дверной петли. Касси увидела тучную
женщину, несущую в одной руке бадью пенистого молока, а в другой - корзину с
яйцами.
- Эдна, - осторожно начала Касси, довольная тем, что может правильно
произносить английские слова, - можно мне попить молока? - Она показала
рукой на бадью, как бы пытаясь зрительно помочь тихой и, похоже, не очень
складной просьбе.
Эдна слегка нахмурилась, посмотрев на протянутую руку. Она не была
служанкой, и ей очень xoтелось сказать светской леди, которая явно привыкла,