"Сюзан Робинсон. Леди Дерзость " - читать интересную книгу автора

хорошего, милорд.
Ориел повернулась к Блэйду спиной и, едва сдерживая слезы, медленно
пошла по галерее к лестнице. Она была почти у лестницы, когда Блэйд
окликнул ее. Мужской силуэт неожиданно возник в полосе света, бьющего из
окна галереи. Она ощутила запах кожи, исходящий от его одежды. Он положил
руку ей на плечо, но она резким движением сбросила ее.
- Леди, послушайте...
- Меня ждут дела, милорд. - Она должна добежать до своей комнаты,
прежде чем из ее глаз хлынут слезы.
- Клянусь, мои необдуманные слова объясняются лишь гневом на отца.
Когда я долго нахожусь с ним, то становлюсь сам не свой: думая уязвить его,
я обидел вас. Клянусь Богом, ни одно из моих грубых слов не соответствует
истине.
- Когда мы даем волю своим словам и эмоциям, милорд, то подчас выдаем
свои сокровенные мысли.
Ориел стала подниматься по лестнице, стараясь по возможности казаться
невозмутимой.
Блэйд стоял внизу, подняв на нее глаза.
- Леди, я скоро отправляюсь во Францию, но я не уеду, пока не услышу
от вас слова прощения.
Ориел бросила сверху взгляд на Блэйда. Даже оттуда, с высоты лестницы,
было видно, как он статен и красив. Всего за какой-то миг она была
очарована и отвергнута им. Она чувствовала, что если повременит еще
секунду, то бросится на пол и разрыдается, оплакивая свою так неожиданно
вспыхнувшую и тут же растоптанную любовь.
- Как христианка я не могу отказать вам в прощении. Считайте, что вы
его получили. Кажется, это единственное, что вас задерживает в
Ричмонд-Холле. Еще раз всего хорошего, милорд.


2

Я видел опасность в любви к тем, кто любил меня
Томас Уайет


Франция Январь 1565 года

Долина реки Луары-сердце Франции. Если шпиону требуется выведать
секреты двора, ему нужно только завести знакомство со знатью, чьи замки
украшают берега этой лазурной реки. Вот почему Блэйд скакал вдоль берега
Луары в направлении замка Клод де ла Марш, любовницы принцев, кардиналов и
шпионов. Эти места он любил, но сейчас ему было не до красот тронутого
инеем леса. Блэйд уткнулся носом в мех, которым был обшит капюшон плаща, и
беспокойные мысли вновь овладели им.
Неужели у него нет других забот, как только думать об этой юной леди,
которая не могла даже запомнить его имя. И все-таки ее образ неотступно
преследовал его. Тогда, в Англии, он дал волю своему проклятому языку,
своему гневу и ранил ее, хотя целил в отца. Привычку крепко выражаться он
заимствовал у Кристиана де Риверса и считал в определенных ситуациях ее