"Нора Робертс. Адвокат мог не знать (fb2)" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

9

Когда Колли вышла из мотеля на следующее утро, ее охватила слепая ярость. Ее «Лендровер» был испещрен похабными надписями, нанесенными ярко-красной, как свежая кровь, краской. Ее называли гнидой очкастой, лобковой вошью, ученой сукой, гадящей в могилы, было высказано несколько гипотез насчет ее происхождения и экзотических предпочтений в сексе, но в общем и целом смысл посланий сводился к предложению убираться подальше.

Повинуясь первому порыву, она бросилась к машине, как мать к любимому дитяти, которого обижают на игровой площадке. Ее душил бессильный гнев, ее пальцы шарили по ярким буквам.

Шок и ярость боролись в ее душе. Она вернулась в комнату, схватила телефонную книгу и отыскала адрес фирмы «Долан и сын».

Колли вновь хлопнула дверью в свой номер в тот самый момент, когда Джейк вышел из своей комнаты.

— Долго ты еще собираешься хлопать дверью… — Он осекся, увидев ее «Лендровер». — Вот дерьмо! — Хотя он был еще босиком и в одних джинсах, Джейк подошел посмотреть поближе. — Думаешь, это Остин и Джимми или кто-то еще из их компании?

— А вот я сейчас точно узнаю. — Колли подскочила к машине и рванула на себя дверцу с водительской стороны.

— Притормози! — Этот огонь в ее глазах был ему слишком хорошо знаком: он предвещал кровопролитие. — Дай мне две минуты, и я поеду с тобой.

— Мне не нужна помощь, когда я хочу разделаться с парой деревенских придурков!

— Просто подожди.

На всякий случай Джейк вырвал у нее из рук ключи от машины и скрылся в комнате, чтобы надеть рубашку и башмаки. Через полминуты, ругаясь на чем свет стоит, он снова выскочил наружу и увидел, как она уезжает. Он забыл, что у нее всегда есть запасная пара ключей в перчаточном отделении.

Колли даже не оглянулась. Ее ум был сосредоточен на том, что ждало ее впереди. Этот «Лендровер» был у нее уже шесть лет, каждая вмятина и царапина имела свою историю И приравнивалась к боевым ранениям. Никто не посмеет осквернять то, что принадлежит ей.

Через несколько минут Колли с визгом затормозила у конторы Долана на Главной улице. Она выскочила из машины и еле удержалась от искушения пнуть ногой наглухо запертую дверь. Вместо этого она заколотила по двери кулаками.

Женщина приятной наружности отперла дверь изнутри.

— Извините. Мы откроемся только через пятнадцать минут.

— Долан. Рональд Долан.

— Мистер Долан сегодня на стройплощадке. Хотите записаться на прием?

— На какой стройплощадке?

— Э-э-э… это место называется Шейкой Индюшки.

Колли чертыхнулась.

— Показывайте дорогу.

Поездка заняла минут двадцать. Она пропустила нужный поворот: пришлось разворачиваться и возвращаться. Ни сонное очарование сельского утра, ни золотистый солнечный свет, пятнами проникающий сквозь листву, ни идиллический крик петуха не проникали сквозь завесу ее гнева. Чем дольше он копился под спудом, тем становился сильнее. Стоило ей перевести взгляд с дороги на радиатор машины, как гнев закипал с новой силой. Кто-то, пообещала себе Колли, за это заплатит. В этот момент ее не особенно волновало, кто и как. Она повернула на частную дорогу, пересекла ручей по аккуратному, словно игрушечному мостику и поехала через лес.

До нее доносился шум стройки. Отбойные молотки, пилы, музыка из радиоприемника. Краем сознания она отметила, что, в чем бы ни был виноват Долан, очевидно, строил он хорошо.

Каркас дома выглядел многообещающе и прекрасно вписывался в скалистую местность с живописными деревьями на заднем плане. На площадке трудились несколько рабочих, уже успевших вспотеть с утра. Колли заметила Долана.

Он закатал рукава рубашки, но его рабочие штаны все еще были безупречно чисты. На голове красовалась фирменная синяя каскетка с кокардой. Подбоченившись, широко расставив ноги, он обозревал ход работ.

Опять Колли с силой хлопнула дверцей машины. Ни музыка, ни строительный шум не смогли заглушить этот звук, похожий на выстрел. Долан оглянулся и повернулся к ней.

— Остин и Джимми! — рявкнула Колли. — Где они?

Он переместил свой вес на другую ногу и мельком взглянул на ее заляпанный краской «Лендровер».

— У вас проблемы с кем-то из моих людей? Стало быть, у вас проблемы со мной.

Ее это устраивало как нельзя лучше.

— Прекрасно. Видите? — Колли ткнула пальцем в «Лендровер». — Я возлагаю ответственность на вас.

Чувствуя, что рабочие на него смотрят, Долан зацепил большими пальцами подтяжки.

— Вы утверждаете, что это я расписал каракулями вашу машину?

— Я утверждаю, что тот, кто это сделал, работает на вас. Тот, кто это сделал, наслушался ваших идиотских рассуждений о том, чем мы занимаемся на раскопках у ручья Антитам.

— Мне об этом ничего не известно. Может, это мальчишки озоруют. А насчет того, что вы делаете у ручья Антитам… Вряд ли вам придется долго этим заниматься.

— В вашей платежной ведомости, Долан, числится пара гигантов мысли, известных как Остин и Джимми. И, на мой взгляд, это их рук дело.

Что-то промелькнуло в его глазах. И тут он совершил большую ошибку. Он позволил себе усмехнуться.

— У меня много людей числится в платежной ведомости.

— Вас все это забавляет? — Утеряв последние остатки самообладания, Колли легонько толкнула его. Работа на площадке прекратилась. — Вы думаете, злостная порча имущества, вандализм, нанесение непристойных надписей и угроз на мою машину — это просто шутка?

— Я думаю, если вы вламываетесь, куда не просят, и делаете людям гадости, за это приходится платить. — Долан угрожающе наставил палец ей в лицо. — И нечего мне тут плакаться! Лучше бы вы последовали совету и убирались из Вудзборо к чертям собачьим.

Колли оттолкнула его руку.

— Кому придется платить, это мы еще посмотрим. Думаете, вам, любому из вас, — она обвела неприязненным взглядом лица рабочих, столпившихся вокруг, — это сойдет с рук? Ошибаетесь. Думаете, меня отпугнет эта выходка, достойная недоумков?

Послышались смешки. Лицо Долана стало свекольно-багровым.

— Это моя собственность, и вам тут делать нечего. Нам тут такие не нужны. Нечего было отнимать работу у честных людей. И нечего тут хныкать из-за пары капель краски. Не на того напали.

— Это я-то хнычу? Вы будете хныкать, Долан, когда я засуну вашу тупую голову вам в задницу.

Это объявление вызвало целую бурю гогота и свиста среди рабочих. Руки Колли сами собой сжались в кулаки. Что она собиралась сделать, так и осталось неизвестным, ибо в этот миг чья-то тяжелая рука обрушилась ей на плечо.

— Я думаю, мистеру Долану и его банде весельчаков лучше поговорить с полицией, — раздался у нее над ухом голос Джейка. — Почему бы нам не устроить им эту теплую встречу?

— Мне об этом ничего не известно, — буркнул Долан. — И то же самое я скажу шерифу.

— А ему платят за то, чтоб слушал. — Джейк оттащил Колли назад, к машинам. — Прими во внимание, что вокруг не меньше дюжины мужчин с электропилами и отбойными молотками, — тихо напомнил он, ведя ее к «Лендроверу». — И не забудь, они первым долгом испробуют свои игрушки на мне, поскольку я не женщина. Так что ради бога помолчи.

Колли сбросила с плеча его руку, рывком открыла дверцу, но сдержаться не смогла.

— Наш разговор еще не окончен, Долан! — крикнула она. — Я заморожу твою драгоценную стройку навеки! Ты больше не вольешь в нее ни капли раствора! Я лично об этом позабочусь! Это будет мой крестовый поход!

Она захлопнула за собой дверцу и вихрем взметнула гравий, разворачивая машину. Проехав полмили, она свернула к обочине и остановила «Лендровер». Джейк остановился позади. Они оба вышли из своих машин, хлопнув дверцами.

— Я тебе говорила, что помощь мне не нужна.

— Я тебе говорил, подожди две минуты.

— Это моя машина. — Она постучала по капоту «Лендровера». — Это моя проблема.

Он подхватил ее, оторвал от земли и с размаху посадил на капот.

— Чего ты добилась своей перепалкой с Доланом?

— Ничего! Не в этом дело.

— Дело в том, что ты совершила тактический просчет. Ты вступила в бой на его поле, численный перевес был на его стороне. При таком раскладе, когда на него нападает женщина весом в сто двадцать фунтов, что ему остается делать? Он должен доказать своим людям, что он тут главный. Черт возьми, Данбрук, ты же разбираешься в психологии! Он вожак. Он не может допустить, чтобы женщина унижала его на глазах у его людей. С таким же успехом ты могла бы отхватить его причиндалы. Он не может себе позволить потерять лицо.

— Я разозлилась! — Колли попыталась слезть с капота, но Джейк схватил ее за руки и удержал, преодолевая сопротивление. — Плевать мне на психологию. Плевать мне на его причиндалы и на распределение ролей. Когда меня бьют, я бью в ответ. И с каких это пор ты уклоняешься от драки? Раньше ты всегда был закоперщиком.

О, ему хотелось ввязаться в эту драку! Бог свидетель, ему захотелось броситься в самую гущу, когда он увидел, как она стоит одна, окруженная ухмыляющимися мужчинами.

— Я не ввязываюсь в драки, когда силы — один к десяти. Кое у кого из этих строителей были в руках электропилы и гвоздевые пистолеты. Терпеть не могу, когда меня заставляют отступать.

— Никто не просил тебя вмешиваться.

— Верно. — Джейк отпустил ее руки. — Никто меня не просил.

Даже в бешенстве она не могла не заметить происшедшей с ним перемены. Ей стало стыдно.

— Ладно, может, мне и не стоило ехать одной, может, не надо было мчаться, пока я не пришла в себя хоть немного. Но раз уж ты все равно там был, неужели ты не мог кому-нибудь двинуть?

Джейк понял, что ближе к признанию своей ошибки она не подойдет.

— Я не говорю, что должен непременно победить в драке, но было бы желательно выйти из нее живым.

— Я обожаю эту машину.

— Знаю.

Колли вздохнула, нетерпеливо постучала каблуком по передней шине и хмурым взглядом окинула его джип, сверкающий безупречным черным лаком.

— Какого черта они не раскрасили твою машину?

— Просто не подумали, что твой гнев страшнее моего.

— Ненавижу себя за то, что сейчас скажу, но ты был прав. Я от злости ничего не соображаю.

— Погоди, я достану из машины магнитофон.

— Будешь выпендриваться, не услышишь, что я хотела сказать тебе спасибо.

— Ты признала мою правоту и хотела сказать мне спасибо? Я сейчас расплачусь.

— Я не сомневалась, что ты выдоишь из этого все возможное.

Оттолкнув его, Колли соскользнула с капота машины, подошла к краю дороги и заглянула вниз, где весело журчал по камням ручей. «Все-таки он поехал за мной», — подумала она. В глубине души она знала, что он растер бы в пыль всякого, кто тронул бы ее хоть пальцем. Почему-то при мысли об этом ей становилось слишком тепло и внутри все размягчалось.

— Я просто хочу сказать, что не стоило мне набрасываться на Долана на глазах у его людей. А может, мне вообще не стоило его обвинять. Ну, словом, спасибо тебе, что вытащил меня оттуда, пока я не натворила дел.

— Ну, спасибо тебе на добром слове. Хочешь позвать полицию?

— Угу. — Колли со свистом втянула в себя воздух. — К черту! Прежде всего кофе.

— Согласен. Следуй за мной.

— Я вовсе не…

— Ты едешь не в том направлении. — Джейк усмехнулся ей и направился к своей машине.

— Отдай мои ключи. — Он бросил ей ключи, и Колли поймала их на лету. — Откуда ты вообще узнал, куда я поехала?

— Подъехал к конторе Долана. Секретарша была бледна и вся дрожала. Я спросил, не навестил ли ее огнедышащий дракон в женском обличье. Дальше все было элементарно. — Джейк залез в машину. — За кофе платишь ты.

Днем после обеда к месту раскопок подъехала Лана. На этот раз она взяла с собой Тайлера в надежде, что Колли не шутила, когда приглашала мальчика на раскопки. С тех пор он только об этом и говорил.

Она рано закрыла свою контору и заскочила домой, чтобы переодеться в джинсы, спортивную рубашку и старые теннисные туфли.

— А если я найду кости, можно оставить их себе?

Лана обошла машину и отстегнула ремень безопасности от специального детского сиденья.

— Нет.

— Ну ма-ам!

— Это не только моя точка зрения, дружок. Уверяю тебя, доктор Данбрук скажет то же самое. — Она чмокнула надутые губки и вытащила его из машины. — Остальные правила не забыл?

— Не бегать, не подходить близко к воде, ничего не трогать.

— Умница!

Она взяла его за руку и направилась к воротам.

— Мам? А что такое «лахудра»?

У Ланы все оборвалось внутри, она стремительно повернулась к сыну. Лицо у него было озадаченное, как всегда бывало, когда он пытался что-нибудь понять. Лана проследила за его взглядом и обомлела, увидев «Лендровер» Колли.

— Н-ничего, милый. Ничего. Нет такого слова. Это… неправильно написано.

— А почему они написали это на машине?

— Не знаю. Я спрошу.

— Так-так, что тут у нас? — Лео вытер руки о свои штаны цвета хаки и подошел к ним. — По-моему, тут у нас юный археолог.

— Я умею копать. Я принес свой совок. — Тай замахал в воздухе красным пластиковым совочком.

— Ну что ж, прекрасно. Можем сразу приступить к работе.

— Это Тайлер. — Лана вздохнула с облегчением, увидев, что сын отвлекся. — Тай, это доктор Гринбаум. Надеюсь, вы не возражаете? Колли сказала, что можно его привести. Он мне просто житья не дает.

— Конечно, можно. Пойдем со мной, Тайлер.

Тайлер доверчиво протянул Лео свою ручку.

— Ну все, — вздохнула Лана. — Я ему больше не нужна.

— Он знает, из кого можно веревки вить, — усмехнулся Лео. — У нас тут прекрасная коллекция наконечников для копий и стрел. Интересует?

— Да, конечно, но мне нужно сначала поговорить с Колли.

— Приходите, когда освободитесь. А мы с Таем пока займемся делом. — И он подхватил мальчика на руки.

— А можно мне кость? — спросил Тай, думая, что говорит шепотом.

Лана покачала головой ему вслед и, обходя кучи земли и полные ведра, направилась к квадрату, в котором работала Колли.

— Привет, красотка. — Диггер бросил работу и проворно выпрыгнул из ямы. — Все, что хочешь знать, могу рассказать я.

— Это кости? — неуверенно спросила Лана, заглянув в яму.

— Точно! Но не человеческие, так что бояться не надо. Тут у нас кухонный могильник[12]. Кости животных. Вот тут у нас оленьи кости. А вот тут у нас корова. Домашняя. Стало быть, тут были фермеры.

— Как вы их различаете в этой грязи?

Диггер многозначительно похлопал себя по носу.

— У меня на них чутье. А в трейлере у меня целая куча артефактов. Может, заглянешь вечерком? Я тебе покажу.

— Эй, Диггер, оставь моего адвоката в покое! — донесся до них крик Колли. — Лана, держись от него подальше. Он заразен.

— Да ну! Я безобиден, как детеныш.

— Детеныш акулы.

— Да ты не ревнуй, Колли, сладкая моя. Ты же знаешь, кроме тебя, у меня никого нет.

Диггер послал ей шумный воздушный поцелуй, подмигнул напоследок Лане и снова нырнул в яму.

— Он хотел показать мне свои артефакты, — сказала Лана, добравшись наконец до сектора Колли. — Другие в таких случаях предлагают взглянуть на старинные гравюры. Или я что-то неправильно поняла?

— Диггер готов демонстрировать свои артефакты при любом удобном случае. Не человек, а просто ошибка природы. Не понимаю, как ему это удается, но женщины от него без ума.

— Он и вправду мил.

— Боже, да он страшен как черт!

— Вот это и делает его неотразимым. — Лана заглянула в яму Колли. — Что случилось с твоим «Лендровером»?

— Очевидно, кто-то решил, что будет забавно разукрасить его. Думаю, это кто-то из парней Долана.

— Ты с ним об этом говорила?

Колли усмехнулась. Лана походила на ученицу выпускного класса средней школы: такая же хорошенькая и свеженькая. И такая же наивная.

— Если можно назвать это разговором.

Лана взглянула на нее искоса.

— Тебе нужен адвокат?

— Пока еще нет. Шериф с этим разбирается.

— Хьюитт? Скорость у него черепашья, но работает очень тщательно. Он тебя не подведет.

— Я так и поняла. Он обещал поговорить с Доланом.

— Поверь, мне очень жаль твою машину, но в настоящий момент, чем больше неприятностей будет у Рона Долана, тем лучше.

— Рада, что от меня тоже есть хоть какая-то польза. Я вижу Лео уже рекрутировал Тай-Рекса на земляные работы.

— Это была взаимная любовь с первого взгляда. — Лана посмотрела на работу Колли, и ее передернуло. — Это не кости животных.

— Нет, это человек. Мужчина лет шестидесяти. Скручен артритом, бедняга. А вот, — Колли постучала зубным зондом по длинной тонкой кости, — женщина примерно того же возраста. А тут у нас еще один мужчина, но он был еще подростком.

— Их всех похоронили вместе?

— Я не думаю. Кости перемешало и разбросало во время разливов. Думаю, в будущем сезоне, когда заберемся поглубже, мы найдем более сохранные останки. Смотри, Лео заставил Тая копать.

Лана выпрямилась и оглянулась на то место, где Тайлер с увлечением копался в горке земли, которую высыпал перед ним Лео.

— Он на седьмом небе.

— Эта земля уже просеяна, — объяснила Колли. — На что спорим, Лео подложил в нее какую-нибудь окаменелость из своего кармана?

— Он хороший человек. Пока они заняты, мне надо с тобой поговорить.

— Я так и поняла. Давай прогуляемся. Мне все равно надо размяться. — И Колли пошла прочь, Лана последовала за ней.

— Я кое-что еще узнала о Карлайле.

— Детектив нашел его?

— Пока нет. Но кое-что интересное мы нашли. В Чикаго и в Хьюстоне Карлайл вел более семидесяти дел об усыновлении. Все эти дела должным образом прошли через судебную процедуру. Несомненно, это львиная доля его практики и дохода. В Бостоне у него было десять таких дел.

— Что это значит?

— Погоди. В Сиэтле он оформил через суд всего четыре дела об усыновлении. Меньше одного дела в год. Тебе такая динамика ни о чем не говорит?

— Говорит то же, что и тебе, я полагаю. Он понял, что куда выгоднее воровать детей и продавать их, чем оформлять дела официально. — Колли вошла под тень деревьев, окаймлявших излучину ручья. — Это правдоподобно, но нужны доказательства, а их у нас нет.

— Пока нет. Если нам удастся найти кого-нибудь из его клиентов, кто подавал прошение на усыновление, но потом забрал заявку, у нас появится след. Как бы он ни был осторожен, следы всегда остаются.

— И что мы скажем этим людям, если найдем их? — Колли поддела носком сапога сухую ветку. — Скажем, что ребенок, которого они воспитали, был похищен из другой семьи? Что юридически он так и не стал их ребенком?

— Я не знаю, Колли. Не знаю.

— Я не хочу вмешивать сюда другие семьи. Не могу. Они не виноваты, что этот ублюдок гнусно использовал такую благородную и чистую вещь, как усыновление, чтобы наживаться на чужих страданиях.

«И на твоих страданиях тоже», — подумала Лана.

— Если мы его найдем и то, что он сделал, выйдет наружу… В конце концов…

— Вот именно. В конце концов. — Колли оглянулась на место раскопок. Слой за слоем… — Не знаю и не хочу знать, что будет в конце концов. Буду решать проблемы по мере их поступления.

— Хочешь, чтобы я отозвала детектива?

— Нет. Я просто хочу, чтобы он сосредоточился лишь на поисках Карлайла, а не собирал материал для уголовного дела. Этим мы займемся потом, когда найдем его. Она писала мне письма. — Колли умолкла, провожая взглядом сойку, вспорхнувшую с ветки. — Сюзанна. Она писала мне письма каждый год в мой день рождения. Она берегла их в коробке. Вчера я прочла одно. Оно разбило мне сердце, но все равно она не моя мать. И ничто на свете не сделает ее моей матерью. — Колли сокрушенно покачала головой. — Но кто-то должен за это ответить. Я не успокоюсь, пока не найду Карлайла. Его и тех, кто был с ним в сговоре. Это все, что я могу сделать для Сюзанны.

— Я пытаюсь представить, что бы со мной было, если бы кто-то отнял у меня Тайлера, и не могу. Это слишком страшно. Но я могу понять, какая это огромная радость для Сюзанны и в то же время непереносимая боль — то, что ты нашлась. Не знаю, как бы я повела себя на твоем месте, но, несомненно, от тебя требуется огромная доброта и огромное мужество.

Колли засмеялась, но смех прозвучал невесело.

— Это не ко мне. Для меня это просто необходимость.

— Думаю, ты заблуждаешься. Впрочем, я не буду терять время на споры с клиентом. Не стану доказывать, что не было никакой необходимости составлять эту бумагу. — Лана вытащила тонкую пластиковую папку из сумки на плече. — Отказ от любых претензий на имущество Сюзанны и Джея Каллен. Тебе придется это подписать. И твоя подпись должна быть заверена.

Колли кивнула, взяла бумаги. Первый решительный шаг в определенном направлении.

— Лео подтвердит мою подпись.

— Советую тебе сперва все обдумать в течение нескольких дней.

— Она не моя мать. Вернее, мне она не мать. Я не имею права претендовать на что бы то ни было от нее. Я хочу, чтобы ты взяла один экземпляр и лично доставила его Дугласу Каллену.

— Иди ты к черту, Колли.

— Засунешь ты эту бумагу ему в глотку или нет — тебе решать, но я хочу, чтобы у него был экземпляр.

— Большое спасибо, — сухо заметила Лана. — Мне это очень поможет раскрутить его еще на одно свидание.

— Если он бросит тебя из-за меня, значит, он вообще тебя не стоит.

— Тебе легко говорить. — Лана нагнала Колли и зашагала с ней в ногу, когда та повернула обратно. — У тебя-то есть парень.

— Вовсе нет.

— Ой, ради бога!

— Если ты имеешь в виду Грейстоуна, ты глубоко заблуждаешься. Все давным-давно кончено. Быльем поросло.

— Я что — не вижу?! Не вешай мне лапшу на уши.

Колли остановилась, спустила солнцезащитные очки на кончик носа и уставилась на Лану поверх оправы.

— Это юридический термин?

— С удовольствием поищу в словаре латинский эквивалент, чтобы прозвучало более убедительно. Ты мне нравишься, — добавила Лана, поправляя сумку на плече, когда они снова тронулись в путь. — Поэтому давай назовем это беспристрастным наблюдением с легкой примесью белой зависти. Он великолепен.

— Да, есть на что посмотреть. — Колли нашла Джейка взглядом Сидя на корточках рядом с Соней, он что-то показывал ей. — Мы с Джейком коллеги и стараемся относиться друг к другу терпимо. Чтобы до драки не дошло.

— В последний раз, когда я видела вас вместе, вы делали успехи в этом направлении. Мне это хорошо знакомо — когда мужчина смотрит на женщину так, словно хочет проглотить ее целиком. Отсюда и зависть. Мне иногда удавалось застать мужа врасплох, когда он смотрел на меня вот так. Такое не забывается. Я видела этот взгляд в глазах Джейка, когда он смотрел на тебя.

Колли наблюдала за Джейком. Он рассеянно хлопнул Соню по плечу, распрямился и направился к груде просеянной породы. Там он подхватил Тая на руки, подбросил вверх, перевернул вниз головой. Тай заходился от смеха.

«Он умеет ладить с детьми, — отметила Колли. — И с женщинами тоже». Тут она разозлилась и заставила себя признать, что он просто умеет ладить с людьми. И точка.

— У нас все было очень примитивно. Секс… ну, словом, в постели нам было чертовски хорошо. А вот вне постели… ничего у нас не вышло.

— И все же ты рассказала ему об этом.

Колли на ходу похлопывала себя по бедру папкой с бумагами.

— Он застал меня в минуту слабости. К тому же Джейку можно доверить секрет. Он не станет выбалтывать всем и каждому. И он очень дотошен — не упускает ни единой детали.

Но с Доланом Джейк сплоховал. Тот глубоко окопался, его невозможно было сдвинуть с места. Джейк и так и этак пытался найти к нему подход во время разговора. Прежде всего он предложил мужскую солидарность, приправленную насмешкой над утренним выступлением Колли.

Колли растерзала бы его на куски, если бы узнала, что Джейк за нее извинялся, но ему надо было зацепиться хоть за какой-то плацдарм в разговоре с Доланом. Ради спасения научного проекта.

Потом он попытался пустить в ход обаяние, выдержку, шутку. Но Долан остался непоколебим.

— Мистер Долан, дело в том, что ваше строительство остановила комиссия по застройке, и у нее были на то веские причины.

— Еще несколько недель, и это кончится. А пока там копошатся ваши люди и разрушают мою собственность.

— Раскопки такого рода хорошо организованы.

Долан фыркнул и оттолкнулся от стола в своем кресле на колесах.

— Я там был и ничего не видел, кроме дыр в земле. Кругом ползают патлатые студенты… Откуда мне знать, может, они дурь курят или еще черт-те чем занимаются. А вы выкапываете кости, увозите их куда-то…

— С останками обращаются бережно и уважительно. Изучение доисторических останков жизненно важно для проекта.

— Только не для моего проекта. Многим местным не нравится, что вы раскапываете могилы. И почему мы должны верить вам на слово, что им тысячи лет?

— Результаты анализов неопровержимо доказывают…

— В науке ничего неопровержимого нет. — Долан сжал руку в кулак и резко выбросил вперед указательный палец, словно изображая пистолет. — Вчера одно, завтра другое. Черт возьми, да вы, ученые, все никак не можете решить, когда был создан мир! Поговорите с моим тестем, он вам как дважды два докажет, что ни фига никакой эволюции не существует. — Он привычным жестом оттянул подтяжки и щелкнул ими. — По-моему, он прав.

— Мы могли бы провести несколько часов в споре о сравнительных достоинствах эволюции и креационизма[13], но это не решит наших насущных проблем. Какую бы теорию вы ни поддерживали, есть неоспоримые доказательства того, что на ручье Антитам существовало поселение эпохи неолита. Об этом свидетельствуют кости, предметы материальной культуры и факты природной среды.

— А это ничего не меняет. Когда бы их ни хоронили, они не просили, чтобы их выкапывали и совали под микроскоп. Надо иметь уважение к мертвым и оставить покоиться с миром.

— Если все дело в этом, как же вы намерены продолжать строительство?

К этому вопросу Долан был готов. Во всяком случае, он готов был заткнуть глотки протестующим.

— А мы поставим надгробия.

Он очень тщательно это продумал, когда понял, что длительный перерыв в работе может подорвать его бюджет. Он мог себе позволить выделить небольшой участок, огородить его, даже установить несколько гранитных плит, чтобы пометить, что тут лежат старые кости. Более того, он уже решил сделать из этого рекламный трюк для популяризации своей новостройки. Раньше он не раз эксплуатировал подобным образом историю Гражданской войны, так почему бы не использовать доисторические времена?

Единственное, чего он не мог себе позволить, так это сидеть и ждать.

— Нам еще только предстоит определить границы участка, на котором находилось древнее кладбище, — заметил Джейк. — Где же вы собираетесь ставить надгробия?

— Закажу свое собственное исследование, а потом мы сделаем все, как полагается. Вы же пригласили какого-то индейца… я извиняюсь, коренного американца дать вам отмашку своими заклинаниями. Вот и я сделал пару звонков. Чем я хуже? Я тоже могу пригласить своего коренного американца. Он приедет и запретит осквернять эти тела.

Джейк откинулся на спинку стула.

— Да, вы можете это сделать. Среди племен существуют разногласия насчет того, как нужно действовать в таких случаях. Но, поверьте мне, мистер Долан, в этой игре мы побьем любые ваши козыри. Я занимаюсь этим последние лет пятнадцать, у меня есть такие связи, о которых вам даже мечтать не приходится. Так уж получилось, что я сам на четверть индеец, то есть, извиняюсь, коренной американец. Да, многие считают, что прах тревожить нельзя, но в любом случае симпатии большинства будут на нашей стороне. Мы стремимся сохранить останки и обращаемся с ними бережно, а вы собираетесь перепахать эти могилы и залить их бетоном, чтобы получить доход с ваших вложений.

— Я заплатил за эту землю, — Долан воинственно выдвинул вперед челюсть. — Заплатил по-честному. Земля принадлежит мне.

— По закону, да, безусловно, — кивнул Джейк. — Но в конечном счете закон поддержит нас и то, что делаем мы на этой земле.

— Не говорите мне о законе! — Впервые с тех самых пор, как они начали разговор, Долан вышел из себя и заорал. Джейка это не удивило, он давно уже следил за тем, как напряжение незаметно нарастает. — Меня уже тошнит от городских умников! Понаехали сюда и указывают, что мне можно делать, а чего нельзя. Я прожил в этом округе всю жизнь. Мой отец начал это дело пятьдесят лет назад, мы с ним всю жизнь положили на то, чтобы у наших земляков было приличное жилье. И вдруг, откуда ни возьмись, свалились на нашу голову какие-то чокнутые любители природы, какие-то там экологи, и подняли вой, что мы, дескать, строим жилье на фермерских землях. Заметьте, они не спрашивают у фермера, почему он решил продать землю. Может, ему надоело гробиться день за днем, год за годом, а потом слушать, как люди жалуются, что молоко все дорожает. Вы ничего не знаете об этой земле и не имеете права приходить ко мне в контору и говорить мне, будто у меня нет на свете ничего святого!

— Я не знаю, что для вас свято, мистер Долан. Но мы сейчас говорим не о фермерской земле и не об утрате сельского простора. Мы говорим о находке колоссальной научно-исторической важности. И чтобы ее сохранить, мы будем с вами бороться до последней пяди этой земли. — Он поднялся на ноги. — Мой отец — фермер в Аризоне, и я видел, как он гробил свою задницу год за годом, чтобы прокормить семью. Он все еще этим занимается, таков его выбор. Если бы он решил продать землю, это тоже был бы его выбор. Я незнаком с вашей местностью и с людьми, которые ее населяют, мне знакомы лишь пятьдесят акров местной земли, и к тому времени, как я закончу здесь свою работу, она будет знакома мне лучше, чем вам знаком ваш собственный двор. Люди жили здесь, работали и умирали. На мой взгляд, это означает, что эта земля принадлежит им. И я добьюсь, чтобы их права были признаны.

— А я хочу, чтобы ваша шайка убиралась с моей земли.

— Поговорите со штатом Мэриленд, с земельной комиссией вашего округа, с судебными органами. — Теперь его зеленые глаза были холодны, и голос больше не звучал лениво. — Попробуйте выступить против нас, Долан, и пресса похоронит вас задолго до того, как суд решит, кто из нас прав. Компания «Долан и сын» станет историей.

Выйдя за дверь, Джейк вытащил сотовый телефон и набрал номер:

— Лео, смажь колеса правосудия. Долан горит желанием нас выпихнуть, и погасить его запал мне не удалось. Наоборот, пожар разгорелся еще жарче. По дороге я загляну к Лане Кэмпбелл. Адвоката Природоохранного общества надо держать в курсе.

— Она все еще здесь.

— Ну тогда я еду.

В полутора милях от города Джей Каллен сидел в доме своей бывшей жены, построенном на заказ компанией Долана, и смотрел на лицо Колли Данбрук на экране видеомагнитофона со знакомым ощущением тяжести, стеснения в груди и тошноты, которое наваливалось на него всякий раз, когда Сюзанна возвращала его к вечному кошмару их жизни.

Джей был тихим человеком. Он окончил местную среднюю школу, женился на Сюзанне Гроган, в которую влюбился с первого взгляда в шестилетнем возрасте, и поступил в колледж, чтобы стать учителем.

Двенадцать лет он преподавал математику в своей родной школе. После развода, почувствовав, что у него больше нет сил выносить совместную жизнь с Сюзанной, одержимой поисками их пропавшей дочери, он переехал в соседний округ и перешел на работу в другую школу.

Ему удалось обрести некое, хотя и весьма относительное подобие покоя. Ему случалось неделями подряд сознательно не вспоминать о дочери, но дня не проходило, чтобы он не думал о Сюзанне. И вот теперь он сидел в доме, в котором никогда не жил, и ему здесь было не по себе. Дом был слишком большой, просторный, вычурный. А главное, они вернулись к исходной точке, к началу кошмара, который затянул их в водоворот, разрушил их брак и разбил его жизнь на куски.

— Сьюзи…

— Пока ты не успел доказать мне как дважды два, что она не может быть Джессикой, позволь рассказать тебе остальное. Она была удочерена через четыре дня после того, как похитили Джессику. Это было частное удочерение. Она сидела на том самом месте, где ты сейчас сидишь, и говорила мне, что хочет сдать кровь на анализ. Я не прошу тебя соглашаться со мной, Джей. Я прошу тебя согласиться на анализы.

— А какой смысл? Ты ведь уже убедила себя, что это Джессика. Я по лицу вижу.

— Ее надо убедить. И тебя, и Дага…

— Не вмешивай в это дело Дага, Сьюзи. Бога ради, пощади его хоть на этот раз.

— Это его сестра.

— Это посторонняя женщина. — Джей рассеянно погладил голову Сэди, когда она положила морду ему на колени. — Что бы ни показали анализы крови, она все равно останется нам чужой. — Он отвернулся от лица на экране, причинявшего ему физическую боль. — Нам никогда не вернуть Джессику, Сьюзи. Как ни старайся, ты не сможешь повернуть время вспять.

— Ты предпочел бы не знать, да? — Горечь душила ее, мешала свободно дышать. — Ты предпочел бы все забыть. Забыть ее, чтобы спокойно плыть по жизни, не натыкаясь на подводные камни.

— Вот именно. Видит бог, я хотел бы все забыть, но не могу. Я не могу забыть, но не могу и подчинить этому всю свою жизнь, как ты, Сюзанна. Я не могу позволить мять и взбивать себя, как ты взбиваешь свое тесто. — Джей опять погладил шелковистые уши Сэди, от души жалея, что нельзя вот так же просто успокоить Сюзанну. — То, что с нами произошло двенадцатого декабря, обернулось для меня не только утратой дочери. Я потерял жену — своего лучшего друга. Я потерял все, что было мне дорого, потому что ты перестала меня замечать. Все твои мысли были заняты только Джесси.

Эти слова ей приходилось слышать от него и раньше. И раньше она видела это тихое отчаяние в его глазах. Это ранило ее до сих пор.

— Ты сдался. — Сквозь душившую ее горечь прорвались слезы. — Ты отмахнулся от нее, забыл о ней, как будто речь шла о потерявшемся щенке.

— Это неправда. — Но его гнев уже сменился усталостью. — Я не сдался и не отмахнулся от нее, но я смирился. Мне пришлось смириться. Просто ты не понимала, что со мной творится, что я чувствую. Откуда тебе было знать — ты же меня в упор не видела. А когда прошло семь лет, смотреть уже стало не на что. От нас ничего не осталось.

— Ты во всем винил меня.

— О нет, дорогая, я никогда тебя не винил. — Он не мог этого вынести, не мог видеть, как она снова погружается в пучину отчаяния, вины и горя. — Ни разу в жизни.

Джей встал и обнял ее. Он обнимал ее и чувствовал, как она сотрясается от плача. И знал, что ничем не может ей помочь, что он и сейчас не нужен ей, как не был нужен и в тот момент, когда она позвонила ему и сказала, что Джессика пропала.

— Я сдам анализы. Сделаю все, что ты скажешь.

Он позвонил врачу и договорился о визите прямо из дома Сюзанны. Ее это вроде бы немного успокоило, зато сам Джей ушел от нее взвинченный, почти больной от невыносимой тяжести в груди.

Он решил не ездить на раскопки. Сюзанна его уговаривала, чуть ли не умоляла, чтобы он поехал и поговорил с этой Колли Данбрук. Но он не был к этому готов. Да и что он мог ей сказать?

Откровение снизошло на него в день совершеннолетия Джессики. Его дочери, если она еще жива, — а он молил бога, чтобы она была жива, — исполнился двадцать один год. Она стала взрослой женщиной. Она больше никогда, никогда не будет принадлежать ему.

У Джея не было сил на обратный путь домой, ему страшно было даже думать об одиноком вечере. Странное дело: ведь именно ради одиночества и покоя он согласился на развод. После семи бурных лет, наполненных ссорами, отчуждением и горем, он был готов не просто смириться с одиночеством, он чуть ли не жаждал одиночества. Он уверял себя, что так и не женился во второй раз именно потому, что предпочел одиночество. Но в глубине души Джей Каллен так и остался женатым человеком. Если Сюзанна жила ради призрака Джессики, ее муж жил воспоминаниями о своем браке.

Когда он, уступая уговорам друзей или зову своей собственной мужской природы, приглашал куда-нибудь женщину, чтобы потом отвести ее в постель, ему это казалось супружеской изменой. Никакое свидетельство о разводе не могло его убедить в обратном. В душе он по-прежнему оставался мужем Сюзанны.

О других мужчинах в жизни Сюзанны он старался не думать. Он знал, что она сказала бы ему на это: что это и есть его главный недостаток. Он всегда предпочитал отгораживаться от всего, что его огорчало, что мешало размеренному течению жизни. Ему нечего было возразить: это была чистая правда.

Джей въехал в город, и его пронзила острая боль сожаления, смешанная со сладостью воспоминаний. Здесь был его дом, хотя он давно уже жил в другом месте. Его жизнь была здесь.

Мороженое и летние праздничные шествия. Учеба в школе, состязания и тренировки Школьной лиги. В школу он ходил пешком. Срезал угол, пробираясь через сад миссис Хобсон. Ее пес Честер с лаем преследовал его до самого забора. А на углу его ждала Сюзанна. Когда они перешли из начальных классов в среднюю школу, она стала делать вид, что вовсе его не ждет.

Он хорошо помнил и ее, и себя на всех этапах.

В первом классе она носила «крысиные хвостики», перехваченные резинками. Потом она стала носить распущенные волосы, закрепляя их такими смешными маленькими заколочками с розовыми цветочками и голубыми бабочками.

В первый раз он поцеловал ее под старым дубом на углу Главной и Церковной улиц. Их пораньше отпустили из школы из-за снега, и он проводил ее до дому, хотя друзья звали его играть в снежки. И оказалось, что дело того стоило. Его бросало в дрожь, ему было так страшно, что он обливался холодным потом, но его муки были вознаграждены. Его губы коснулись губ Сюзанны. Им обоим было по двенадцать лет.

Сердце у него билось так часто, что даже голова закружилась. Сюзанна оттолкнула его, но улыбнулась. А потом засмеялась и убежала. Она смеялась, как все девчонки смеются, потому что в этом возрасте они знают о жизни куда больше, чем их сверстники-мальчишки.

А как они были счастливы, когда он получил диплом об окончании колледжа и они перебрались обратно в Вудзборо! Квартирку, которую они снимали рядом с колледжем, вряд ли можно было назвать настоящим домом. Их жизнь, пока он учился, была какой-то ненастоящей. Они как будто были женаты понарошку, и дом у них был невсамделишный. А вот когда они вернулись с совсем маленьким, грудным Дугласом, они зажили как настоящая семья.

Джей остановил машину у тротуара и только потом сообразил, что именно это входило в его намерения. Он вылез из машины и прошел полквартала до магазина «Бесценные страницы». Роджер, стоя за прилавком, обслуживал покупателя, и Джей, вскинув руку в знак приветствия, дал понять, что сам о себе позаботится. Он отправился бродить вдоль полок, осматривая стоящие на них и сложенные стопками на полу книги. Роджер всегда был ему ближе, чем его родной отец, которого больше радовали очки, добытые сыном в бейсбольных матчах, чем его высокие оценки на уроках.

И это он тоже потерял вместе с Джессикой. После развода Роджер сохранил свою неизменную приветливость и доброжелательность, но это было уже не то, что раньше.

Джей замер, увидев Дугласа, занятого перестановкой книг в секции биографической литературы. В последние годы он редко виделся с сыном и до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что этот высокий, широкоплечий мужчина — его малыш.

— Есть что-нибудь для чтения на пляже? — спросил Джей.

Даг оглянулся через плечо, и его серьезное, даже мрачное лицо осветилось усмешкой.

— Есть классная порнуха из моих личных запасов, но тебе это будет дорого стоить. Что ты делаешь в городе? — Стоило ему задать этот вопрос, как он уже угадал ответ. Усмешка угасла. — Все ясно. Мама втянула тебя в это дело.

— Ты видел видеопленку.

— Я видел не только видеопленку. Я все видел крупным планом в прямом эфире при личном контакте.

Джей подошел поближе к сыну.

— И что ты думаешь?

— А что я должен думать? Я ее не знаю. Из-за нее мама опять вся в кусках, вот и все, что я знаю.

— Твоя мать сказала мне, что она сама отправилась к этой женщине, а не наоборот.

— Ну и что? — пожал плечами Даг. — Какая разница?

— А что думает Роджер?

— Он видел ее в новостях и был потрясен, но он держится. Ты же знаешь деда.

— Он ездил на раскопки с ней повидаться?

— Нет. — Даг покачал головой. — Он говорит, что ему страшно. Он считает, что, если мы начнем на нее давить, мозолить ей глаза, она просто возьмет и уедет. Или откажется делать анализы. Но ему страшно хочется съездить. Он начал читать книжки по археологии, чтобы было о чем поговорить, когда мы все вместе вновь станем одной большой счастливой семьей.

— Если она твоя сестра… я говорю, если она твоя сестра, мы должны удостовериться. Не знаю, что мы потом будем делать, но мы должны знать точно. Я поговорю с Роджером. А ты присматривай за мамой, договорились?