"Нора Робертс. Адвокат мог не знать (fb2)" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

8

Лана стряхнула зонтик за порогом и вошла в номер мотеля. Насколько могла судить Колли, на нее не попало ни единой капельки. «Удивительная женщина, — подумала она. — Проливной дождь ей не страшен».

— Мерзкая погода, — начала Лана, — почти ничего… О! — Она повернула голову и увидела растянувшегося на кровати Джейка. — Извини, я не знала, что у тебя гости.

— Это не гость, а пока только заноза в боку, но с амбицией стать жерновом на моей шее. Джейкоб Грейстоун — Лана Кэмпбелл.

— Мы уже знакомы. Я позавчера заезжала на раскопки. Рада снова видеть вас, доктор Грейстоун.

— Джейк, — поправил он. — Как дела?

— Спасибо, прекрасно. — Кем бы он ни был — занозой в боку или жерновом на шее, — он явно чувствовал себя здесь как дома. — Послушай, Колли, если сейчас не время, мы можем назначить встречу на завтра.

— Сейчас самое подходящее время. Правда, тут несколько тесновато, — и Колли бросила красноречивый взгляд на Джейка.

— Места полно, — он похлопал по постели рядом с собой.

— Честно говоря, то, что я должна обсудить с Колли, подпадает под определение конфиденциальной информации, — сказала Лана.

— Ничего страшного, — заверил он ее. — Мы женаты.

— Разведены, — Колли шлепнула его по ноге. — Если ты что-то узнала, можешь говорить прямо при этом придурке. Он знает расклад.

— Что ж, на данном этапе это означает, что он знает больше, чем я. — Лана огляделась и решила с риском для себя присесть на узенький складной стул у двери. — У меня есть информация о Маркусе Карлайле. Он действительно имел адвокатскую практику в Бостоне в указанный тобой период. До этого он в течение четырнадцати лет практиковал в Чикаго, а затем еще тринадцать лет — в Хьюстоне. После Бостона, где он прожил десять лет, Карлайл переехал в Сиэтл, где практиковал еще семь лет.

— Поносило же его по стране, — заметил Джейк.

— Верно. Он закрыл свою практику в 1986 году. После этого его след теряется. Я продолжу поиски или могу нанять частного детектива, который сможет, в отличие от меня, съездить из Сиэтла в Бостон, а оттуда в Чикаго и в Хьюстон и собрать информацию на месте. Тебе это будет стоить гораздо дороже. Пока ты еще не решила, — продолжила она, не давая Колли ответить, — тебе необходимо узнать, что еще мне удалось обнаружить.

— Если ты будешь копать так быстро, не успеешь отработать задаток в пять косых.

— Успею. — Лана открыла портфель и вынула бумаги об удочерении Колли. — Я скопировала их для себя и подшила в дело. Кроме того, я провела стандартную проверку. Эти бумаги никогда не проходили утверждения в суде.

— Что это значит?

— Это значит, что с юридической точки зрения удочерения не было. Не было формальной процедуры ни в одном из судов Бостона и вообще нигде на территории штата Массачусетс. Нигде, ни в одном архиве нет записей о том, что Эллиот и Вивиан Данбрук удочерили ребенка в день, указанный в бумагах, ни в какой-либо другой день, раньше или позже указанной даты.

— Повторяю вопрос: что, черт побери, это значит?

— Это значит, что Маркус Карлайл не подавал прошения в суд. Номер судебного дела, указанный в бумагах, как и номер окончательного решения, — вымышленный. Его не существует. Подпись судьи на судебном решении, как и печать суда, скорее всего, подделаны. Поскольку этот судья в 1986 году умер, окончательно подтвердить эту версию я не могу, но могу восстановить ход событий. У тебя на руках, Колли, имеются бумаги, состряпанные в юридической конторе Маркуса Карлайла, которые никогда не покидали этой конторы. Это значит, что удочерение не имело места.

Колли могла лишь молча смотреть на бумаги с именами своих родителей.

— Я ничего не понимаю.

— Многое станет понятнее, если ты скажешь, зачем тебе понадобилось разыскивать этого адвоката.

Джейк поднялся, взял Колли за плечи и заставил ее опуститься на кровать.

— Присядь, детка. Хочешь, я расскажу?

Она смогла только кивнуть.

«Умеет он излагать факты четко и ясно, — подумала Колли, — выстраивать их в единую картину. Так уж устроен его ум: он умеет добраться до сути дела, отбрасывая ненужные детали». Она как будто слушала изложение событий, которые лично ее не затрагивали. Впрочем, он, скорее всего, именно этого и добивался.

Пока Джейк говорил, Колли встала, прошла в ванную и взяла аспирин из походной аптечки. Она проглотила три таблетки, а потом просто постояла у раковины, изучая свое лицо в зеркале. Когда она вернулась в комнату, Лана деловито строчила в своем блокноте. При появлении Колли она вскинула голову.

— Колли, я должна задать тебе один очень важный вопрос, и я прошу тебя ответить, отбросив всякие эмоции. Существует ли хотя бы теоретическая возможность того, что Эллиот и Вивиан Данбрук были каким-либо образом замешаны в похищении?

— Моя мать чувствует себя виноватой, если задержит возврат книги в библиотеку. — Господи, до чего же она устала! Если бы Джейк сейчас похлопал по постели, она, наверное, рухнула бы на нее лицом вниз. — Мой отец так ее любит, что согласился держать мое удочерение в секрете. Но он человек настолько порядочный, что сохранил документацию в потайном сейфовом ящике. Они не имели никакого отношения к похищению. Это просто исключено. И, помимо всего прочего, я видела их лица, когда рассказала им о Сюзанне Каллен. Они такие же жертвы, как и она.

«Такие же, как и ты, — подумала Лана, но вслух ничего не сказала, только кивнула. — Ребенок Калленов. Сестра Дугласа Каллена. Внучка Роджера. Сколько жизней еще перевернется вокруг тебя?»

— Ты их не знаешь, — продолжала Колли, — поэтому мои слова вряд ли тебя убедят. Можешь их проверить, если считаешь это необходимым. Но я считаю, что ты могла бы потратить время с большей пользой, отыскав для меня этого сукина сына. — Она бросила бумаги на постель. — Карлайл не только похищал детей, он продавал их. Ни за что на свете, хоть убей, не поверю, что я была одна такая. У него была система, и он действовал из корыстных побуждений — наживался на отчаявшихся бездетных парах.

— Я с тобой согласна, но нам придется это доказать, подтвердить фактами.

— Найми детектива.

— Это значительно увеличит расходы.

— Давай начнем. Я предупрежу тебя заранее, когда придется подводить черту.

— Ладно. Я займусь этим сегодня же. Я знаю одного детектива — он работал на фирму моего мужа в Балтиморе. Если он занят, он сам мне кого-нибудь порекомендует. Колли, а Каллены знают?

— Я сегодня ездила к Сюзанне. Мы договорились сдать анализы.

Лана сделала еще одну пометку в блокноте и отложила перо.

— Я должна тебе кое-что сказать. У меня сложились личные отношения с Роджером Гроганом. Это отец Сюзанны Каллен, — пояснила она, увидев недоумение на лице Колли. — Мы с ним добрые друзья. Так случайно вышло, что вчера у меня было свидание с Дугласом Калленом.

— Я думала, ты замужем.

— Я была замужем. Моего мужа убили четыре года назад. К Дагу у меня личный интерес. Если хочешь, давай обсудим эту проблему, прежде чем двигаться дальше.

— Господи! Вот что значит маленький городок! — Колли потерла лицо руками. — Вряд ли это станет проблемой, пока ты помнишь, чьи интересы представляешь.

— Я помню, чьи интересы представляю. Не могу даже в отдаленной степени представить, что все это значит для тебя и для всех, кто в этом замешан. Но я твой адвокат.

— Твой дружок думает, что я охочусь за деньгами его матери.

— У нас было всего одно свидание, так что он не мой дружок, — возразила Лана. — И я не сомневаюсь, что между вами еще не раз будут возникать трения, пока все не прояснится. Он не производит впечатления человека простодушного и мягкого.

— По-моему, он просто дерьмо.

Лана с улыбкой встала со стула.

— Да, его трудно полюбить с первого взгляда. Я сама еще немного покопаюсь в источниках и дам задание детективу. Зайди в контору завтра в любое время. Надеюсь к тому времени сообщить тебе что-нибудь новенькое, а ты выпишешь мне чек на более крупную сумму.

Она крепко пожала руку Колли.

— Не стану советовать тебе не беспокоиться. Я бы на твоем месте точно с ума сходила. Но одно я тебе скажу: все, что можно сделать, будет сделано. Я делаю свою работу не хуже, чем ты свою.

— В таком случае мы скоро все закончим. Я очень хорошо делаю свою работу.

— Заходи завтра. — Лана взяла свой зонтик. — До свидания, Джейк.

— Лана.

Из уважения к ней он поднялся и открыл для нее дверь. Тревога за Колли не покидала его. Она мужественно держалась в присутствии Ланы, но он-то видел, как она потрясена и сбита с толку. И несчастна. Ему уже приходилось видеть ее в таком состоянии раньше. Но тогда причиной ее несчастья был он сам.

— Давай закажем пиццу, — предложил Джейк. Она продолжала стоять на месте, как оглушенная.

— Что?

— Давай съедим пиццу. Может, нам удастся немного поработать.

— Я не… Ты же только что был в ресторане.

— Я только кофе выпил. Ну ладно, с пирогом, но это не считается. Это был просто предлог, чтобы разговорить Фриду. Между прочим, пирог был вкусный. С персиком.

— Просто уходи.

— Если я уйду, ты будешь упиваться своим горем. Это бессмысленно. Ты ничего не сможешь сделать, пока мы не накопим побольше данных. Наверняка в городе где-то есть пиццерия.

— «У Модесто», на углу Главной и Лавровой. Номер записан на блокноте рядом с телефоном.

— Вижу. Пиццерия, винный магазин, почта. — Джейк начал набирать номер. — Ты не меняешься. — Он заказал пиццу, не забыв, что она любит зеленый перец и черные маслины, а на свою половину попросил положить грибов. — Полчаса, — объявил он, положив трубку. — Знаешь, долго мы тут не продержимся. Придется подыскивать дом в аренду.

— Скоро август. Не так уж много времени до конца сезона.

— Времени хватит. Сможем выгадать на помесячной оплате.

— Не знаю, что мне сказать родителям, — вдруг выпалила Колли, беспомощно всплеснув руками. — Что мне им сказать?

— Ничего. — Теперь Джейк подошел к ней. — Нет смысла говорить им что-либо, пока у тебя нет новых фактов. Ты знаешь, как работать на раскопках, Колли. Слой за слоем, сектор за сектором. Ударишься в теорию на раннем этапе — упустишь важные детали.

— Я ничего не соображаю.

— Это пройдет. — Джейк щелкнул костяшками пальцев по ее щеке. — Попробуй опереться на меня хоть на минутку. Ты никогда раньше этого не делала.

— Я не…

Но он уже обнял ее, привлек к себе. После минутного сопротивления она с глубоким вздохом положила голову ему на плечо. Сердце у него екнуло.

— Вот так.

— Не знаю, почему я не злюсь. Похоже, растеряла всю свою злость.

— Не беспокойся, ты ее найдешь.

— Поскорее бы. — Колли закрыла глаза. Он был прав, она никогда раньше не пыталась опереться на него. Оказалось, что это совсем неплохо. — Это что? Еще одно предложение чистой дружбы?

— Там видно будет. Вдруг ты войдешь во вкус и захочешь заняться сексом?

Джейк легонько куснул мочку ее уха, потом подбородок. Он отлично знал все ходы. Колли тоже их знала. Она могла занять глухую оборону, но могла и ответить. Она ответила, повернув голову ровно настолько, чтобы найти губами его ловкие, многоопытные губы. Чтобы со сладким ужасом ощутить внезапно нахлынувшую волну желания.

Колли прижалась к нему всем телом и почувствовала, как их сердца бьются в унисон. Со стоном наслаждения она крепко обняла его обеими руками, а он свирепым собственническим жестом, хорошо ей знакомым, всегда поражавшим и волновавшим ее, сгреб в кулак ее рубашку.

Мгновенно вспыхнувший голод она встретила с чувством облегчения. Они вместе нырнули в огненную купель, словно совершая обряд совместного крещения.

Значит, она сохранила свою цельность, она реально существовала. Она все еще была Колли Энн Данбрук. Мало того, подумала Колли, она все еще способна желать того, что не идет ей на пользу.

Но тут Джейк бережно обхватил ладонями ее щеки, и она растерялась. Он провел губами по ее губам. Это прикосновение не кричало о страсти, оно тихо говорило о нежности.

— Это никуда не делось, Колли.

— Для нас это никогда не было проблемой.

— Ты чертовски права. — Все еще сжимая ее лицо ладонями, он прижался губами к ее лбу. — Хочешь пива к пицце? У меня в комнате есть пара бутылок.

Колли высвободилась и отошла на шаг, глядя на него с подозрением.

— Ты отказываешься от секса ради пиццы и пива?

— Не надо так говорить. Это больно. Так ты хочешь пива или нет?

— Конечно. Я на все согласна. — Чувствуя себя отвергнутой, она пожала плечами и повернулась к своему компьютеру. — Займусь-ка я загрузкой сегодняшних находок.

— Валяй. Я скоро вернусь.

Оказавшись в своей комнате, Джейк несколько раз крепко стукнулся лбом об стену. Он все еще ощущал на губах ее вкус — неповторимый вкус Колли. Он все еще чувствовал запах ее волос, пропитанных свежестью дождя. Она сидела у него в крови, как наркотик. Нет, мысленно поправил себя Джейк, открывая сумку-холодильник, как какой-то проклятый вирус. И он ничего не мог с этим поделать. Хуже того, он давным-давно уже пришел к выводу, что ему не хочется что-то с этим делать.

Он хотел вернуть ее и собирался добиться своего, чего бы ему это ни стоило. Даже жизни. Вот только время он выбрал чертовски неудачно, хуже не придумаешь. Она оказалась в беде и нуждалась в помощи. Меньше всего ей сейчас нужно было то упорное, коварное и изощренное преследование исподтишка, к которому он собирался прибегнуть, когда ему выпал случай поучаствовать в раскопках.

Ему пришлось присесть на край кровати, чтобы хоть немного успокоиться. Он мог затащить ее в постель, но, как ни жаль, это не решило бы его проблемы. Нет, надо быть похитрее. Надо постепенно приучить ее к своему присутствию, заставить ее в себя влюбиться, а уж потом тащить в постель.

Таков был план. Был да сплыл, когда все полетело кувырком.

Когда Лана рассказала ей о фальшивом удочерении, вид у Колли был такой, будто кто-то заехал ей в челюсть тяжелым хуком справа. Но она не разрыдалась, не заламывала рук, не кричала: «О горе мне!» «Вот это моя девочка, — подумал Джейк. — Твердая как скала».

Но теперь он нужен ей. Наконец-то он ей нужен. Он должен доказать и себе, и ей, что он ее не подведет. И на этот раз, как бы страстно он ни желал ее, он не станет прибегать к сексу, который только вносит в отношения ненужную путаницу. Он промучился без нее почти год и за эти долгие месяцы прошел весь крестный путь от неистового гнева до болевого шока, от озлобления до отчаяния, от безнадежности до решимости.

«Некоторые виды спариваются на всю жизнь, — сказал себе Джейк, поднимаясь с кровати. — Видит бог, я один из них». Он даст ей время прийти к этому выводу самостоятельно. А сам тем временем поможет ей выбраться из заварухи, в которую она попала.

А потом они все начнут сначала.

Ему стало лучше. Он захватил пиво и вернулся в ее комнату, на полминуты опередив разносчика пиццы.

Джейк был прав насчет работы, думала Колли, готовясь лечь спать. Работа помогла ей отвлечься от горьких мыслей, а главное, туман рассеялся, ее мозг снова начал функционировать. Она поняла, что ей нужно делать, как этого добиться. Она договорится через Лану, чтобы местная лаборатория взяла у нее кровь на анализ и отправила образцы коллеге ее отца в Филадельфию. Лана выступит свидетелем — в ее присутствии пробу возьмут, запечатают и надпишут. С теми же предосторожностями, в присутствии независимого свидетеля, будут взяты анализы у противоположной стороны.

Ни малейшей возможности вмешательства. Все будет очень официально. Она не скажет ни слова о том, что Лане уже удалось обнаружить. Джейк прав, в этом нет смысла, пока у них нет больше данных. Свое личное дело она будет вести точно так же, как и свои научные дела. Методично, профессионально, тщательно, подробно.

Все новые данные надо фиксировать. Колли решила, что будет писать отчет ежедневно. Это поможет избежать путаницы. Чтобы заткнуть глотку Дугласу Каллену, она заставит Лану составить юридический документ с отказом от любых претензий на какую бы то ни было часть имущества Сюзанны Каллен.

«Это отличный план, — убеждала себя Колли. — Но его выполнение надо отложить до утра».

Она закрыла глаза и отдалась прекрасным и возвышенным звукам сюиты Баха, которую выводила на своем инструменте. Музыка — сочетание математики и искусства, сплавленное в красоту, — давала ей отдохновение и покой. Ради этих драгоценных моментов она таскала за собой громоздкий инструмент на все раскопки. Он путешествовал с ней в поездах, на самолетах и грузовиках, несмотря на все трудности.

Успокоившись, Колли отложила смычок, смазала лицо и шею увлажняющим кремом, задула свечу и легла в постель.

Через пять минут она вновь включила свет, соскользнула с кровати и взяла коробку с письмами, которую передала ей Сюзанна. Все письма были в простых белых конвертах, все аккуратно надписаны и сложены по датам.

Значит, Сюзанне тоже свойственна любовь к порядку. Но таких людей много. Она просто прочтет письма. Они помогут ей лучше понять эту женщину, а может быть, и добавить еще один кусочек мозаики к решению головоломки. Уверяя себя, что это всего лишь новые данные, Колли вынула из коробки первый конверт с надписью: «Джессике».

«Моя дорогая Джессика, сегодня тебе исполнился годик. Трудно поверить, что прошел целый год с тех пор, как я впервые взяла тебя на руки. Этот год прошел для меня как во сне. Все расплывчато, размыто, все нереально. Бывают минуты, когда мне действительно кажется, что это сон. Бывает, я слышу твой плач и бегу в твою комнату. А бывает и так: я чувствую, как ты шевелишься у меня в животе, словно ты еще не родилась.

А потом я вспоминаю, и мне кажется, я этого не вынесу.

Моя мама заставила меня пообещать, что я напишу это письмо. Не знаю, что бы я делала без нее все эти месяцы. Наверное, только мать, только женщина, рожавшая детей, может понять, что я сейчас переживаю. Твой папа старается понять, я вижу, что он тоже тоскует по тебе, но мне кажется, он не способен ощутить ту же пустоту.

Меня как будто выпотрошили. Иногда мне кажется, я просто рухну, распадусь на части. Часть моей души жаждет этого, но у меня есть твой брат. Милый, маленький, несчастный мальчик. Он совершенно сбит с толку. Он не понимает, куда ты делась.

Как мне ему объяснить, если я сама ничего не понимаю?

Я знаю, ты скоро вернешься. Джесси, ты должна знать: мы никогда, никогда не перестанем тебя искать. Каждый день я молю бога, чтобы ты вернулась, чтобы ты вновь оказалась в своей кроватке. А пока этого не случилось, я уповаю на то, что ты здорова и находишься в безопасности. Я надеюсь, что ты не напугана, что тот, кто отнял тебя у меня, добр к тебе. Я надеюсь, что какая-то женщина укачивает тебя, как ты любишь, и поет тебе твои любимые колыбельные.

Когда-нибудь она поймет, что нехорошо поступила, и вернет тебя домой.

Прости, прости меня, что я отвернулась от тебя. Клянусь тебе, это была одна секунда. Если бы я могла вернуть время вспять, я держала бы тебя и не отпускала бы ни на секунду. Никто не отнял бы тебя у меня.

Мы ищем тебя, Джесси. Мы все тебя ищем. Мама и папа, дедушка и бабушка, все соседи и полиция. Не думай, что мы когда-нибудь тебя забудем. Мы никогда не забывали и не забудем.

Ты всегда здесь, в моем сердце. Моя девочка. Моя Джесси.

Я люблю тебя. Я по тебе скучаю.

Мама».

Колли аккуратно сложила письмо, спрятала его в конверт, закрыла коробку крышкой и поставила коробку на пол. Потом она потянулась к лампе и выключила свет.

Она долго лежала в темноте. Сердце у нее разрывалось из-за женщины, которую она едва знала.

Большую часть следующего дня Колли провела за кропотливой работой по расчистке останков скелета. Она счищала грязь кисточками, зубными зондами, медицинскими шпателями, какими пользуются врачи для осмотра гортани. Последнее открытие позволило ей заполучить двух аспирантов из университета. Девушка — высокая длинноногая брюнетка по имени Дори Тирсдейл — заняла должность фотографа. Молодой человек по имени Билл Макдауэлл стал ассистентом по находкам. Вид у него был такой, что ни один бармен не налил бы ему пива, однако он провел уже пять сезонов на трех раскопках.

Дори оказалась опытным фотографом и проявляла неподдельный энтузиазм. Колли изо всех сил старалась игнорировать тот факт, что внешне она очень походила на некую Веронику Уикс, женщину, которая стала последней соломинкой, сломавшей ее брак с Джейком.

И что ей за дело, если голос Дори напоминает урчание сытой кошки? Главное, чтобы она делала свое дело.

— Есть еще один. — Подойдя к сектору Колли, Джейк кивнул в сторону незнакомца, стоявшего рядом с Диггером. — Независимый эксперт со своим набором инструментов. Имя — Мэтт Киркендэл. Прослышал о нашем проекте, хочет копать. Вроде бы может отличить нивелир от своей задницы.

Колли пригляделась к вновь прибывшему. Его седеющие длинные волосы были заплетены в косичку, на нем были стоптанные сапоги, из-под рукава футболки выглядывала татуировка в виде змеи. Он производил впечатление человека опытного и закаленного. Судя по всему, они с Диггером уже нашли общий язык.

— Лишняя пара рук нам не помешает, — сказала Колли. — Пусть поработает день-другой на пару с Диггером, посмотрим, что он из себя представляет.

— Таков был и мой план.

— Как тебе новые студенты?

— На девчонку приятно смотреть. К тому же она не боится испачкать руки, хотя по виду не скажешь. Парень трудится с особым усердием, потому что хочет произвести впечатление на тебя. Бросает на тебя долгие взгляды.

— Ничего он не бросает.

— Говорю тебе, он влюблен по уши. Я прекрасно понимаю его чувства.

Колли презрительно фыркнула.

— Ты путаешь любовь со случным загоном. Тебе бы только раздеть женщину и уложить на любую плоскость, какая подвернется.

— Ну, раз так, значит, я не понимаю его чувств.

Она не засмеялась и позволила себе улыбнуться, только когда Джейк отошел.

Последняя находка вызвала новую волну прессы. Колли дала интервью репортеру из «Вашингтон пост», стоя на коленях в яме возле двух скелетов.

— Большой скелет принадлежит женщине, — сказала Колли. — Женщине в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет.

Репортер, тоже женщина, присела на корточки слишком близко от края ямы, и Колли нетерпеливым жестом велела ей податься назад.

— Как вы можете определить возраст без лабораторных анализов?

— Знали ли бы вы о костях столько, сколько знаю я, тоже смогли бы определить возраст. — Пользуясь медицинским шпателем, Колли указала на суставы. — А вот здесь — видите? — вот это любопытно. Плечевая кость сломана. Скорее всего, в детстве, в возрасте от десяти до двенадцати лет. Перелом зажил, но кость срослась неправильно. Рука ослабела и причиняла значительные неудобства. Перелом довольно чистый, что говорит скорее о падении, а не об ударе. Это не оборонительная рана, которую она могла получить в драке. Несмотря на увечье, она находилась в добром здравии, не была изгнана из племени. Другими словами, они заботились о больных и увечных. Доказательством тому служит сам характер погребения.

— От чего она умерла?

— Поскольку других повреждений нет, а останки ребенка явно принадлежат новорожденному, скорее всего, они оба погибли во время родов. Как видите, они не просто погребены вместе. Их специально так положили, чтобы она держала ребенка на руках. Это свидетельствует о сочувствии, даже о некоторой сентиментальности. Безусловно — об уважении. Они были дороги кому-то.

— А какое значение они имеют для нас?

— Они были здесь раньше нас. Мы здесь благодаря им. Нам нужно знать, какими они были.

— Многие не одобряют подобных изысканий. По религиозным соображениям или просто по велению человеческой натуры, требующей уважения к покою мертвецов. Что вы на это скажете?

— Человеческая натура также требует знаний, — возразила Колли. — Отказываясь от знаний, мы проявляем неуважение к человеческой натуре.

— Что вы можете сказать о проклятии?

— Могу сказать, что это не эпизод из «Секретных материалов». Извините, мне надо вернуться к работе. Советую вам поговорить с доктором Гринбаумом.

Она проработала еще час в сосредоточенном молчании. Джейк подошел в тот самый момент, когда она потянулась за камерой.

— Что это?

— Похоже на панцирь черепахи. Он зажат между телами. Мне нужны снимки костей in situ[11].

— Я позову Дори. Тебе надо отдохнуть.

— Не сейчас. Мне надо все зафиксировать. А потом я хочу узнать, что это такое.

Подошла Дори сделать фотографии. Колли отодвинулась и вытянула, насколько могла, ноги, чтобы дать им отдохнуть. Она позволила себе отключиться, не прислушиваясь к голосам Джейка и Дори, гудящим у нее над головой, но машинально отметила, что они уже перешли на легкую фамильярную болтовню. «А мне-то что за дело?» — с досадой одернула себя Колли. Что бы ни делал Джейк, все вызывало у нее раздражение, автоматическое, как коленный рефлекс. А ведь он имел полное право на легкую фамильярную болтовню или на что угодно другое, любой степени тяжести и с кем угодно.

— Есть! — провозгласила Дори. — Не хочу обижать остальных, но вы отхватили себе лучшее место на этом участке. Это потрясающе! — Она снова посмотрела на скелеты. — И так грустно. Даже древние останки трагичны, когда они принадлежат ребенку.

— Мы будем относиться к ним трепетно. Мне срочно нужны эти снимки.

— Вы их получите. По правде говоря, это были последние кадры на пленке. Могу отдать их в проявку хоть сейчас, если хотите.

— Отлично.

Дори ушла, а Колли вновь опустилась на колени и принялась бережно извлекать черепаший панцирь. Когда она наконец осторожно вынула его, послышалось постукивание перекатывающихся камешков внутри.

— Это погремушка, — пробормотала Колли. — Они хотели, чтобы у ребенка была игрушка.

Джейк взял погремушку.

— Возможно, ее изготовил отец или дед ребенка еще до его рождения. Его рождения ждали, ему радовались. А когда ребенок умер, его оплакивали. — Колли взяла блокнот, записала в него находку. — Я скажу Лео, что они готовы к влажной упаковке и к отправке. У меня встреча. Вернусь через час.

— Детка, — он шутливо щелкнул костяшками пальцев по ее щеке, — ты вся вымазалась.

— Ничего, умоюсь.

— Пока ты еще не сбежала, хочу предупредить, что Лео только что говорил по телефону с Доланом. Долан грозит добыть предписание, запрещающее нам что-либо вывозить с площадки.

— Он будет выглядеть идиотом.

— Может быть. Но если он достаточно хитер, он скажет, что хочет предотвратить надругательство над могилами или что-то в этом роде. Кое-кто окажет ему поддержку.

— Тогда каким же образом он собирается строить там дома? — парировала Колли.

— Хороший вопрос. Я думаю, Долан уже над ним работает. — Джейк покачался на каблуках, окинул взглядом тихие воды пруда, густую летнюю листву деревьев. — Очаровательное местечко.

— Спорим, похороненные здесь люди тоже так думали?

— Я даже спорить не буду. — Он опять рассеянно тряхнул погремушкой. — Все дело в том, что Долан хочет остановить раскопки. Земля принадлежит ему. Он может помешать нам вывозить артефакты, если надавит достаточно сильно.

— А мы на него надавим еще сильнее.

— Попробуем сначала проявить дипломатию и воззвать к разуму. Завтра я с ним встречаюсь.

— Ты? Почему именно ты?

— Потому что есть шанс, хотя и небольшой, что, в отличие от тебя, я удержусь и не полезу в драку. — Джейк перегнулся через край ямы и легко коснулся губами ее губ. — А так как я антрополог, мне проще будет уболтать его разными заумными словечками насчет культуры древних и ее влияния на современную науку.

Колли вылезла из ямы.

— Чушь, — проворчала она по пути к своей машине. — Просто ты — мужчина. Лео считает, что Долану легче будет найти общий язык с тобой, потому что у тебя между ног висит то же самое.

— Это тоже учитывалось. Мы поговорим как мужчина с мужчиной. Посмотрим, не удастся ли мне его переубедить.

— Обработай его, Грейстоун, а не то я огрею его лопатой по голове.

— Сделаю все, что смогу. Данбрук, — добавил он, когда она открыла дверцу машины, — не забудь умыться.