"Морган Робертсон. Тщета, или крушение 'Титана' " - читать интересную книгу автора

дрожь, медленно двинулся в море.
Восточнее Санди-Хука лоцман был высажен, и началось плавание. В
пятидесяти футах ниже палубы, среди адского шума, жара, света и тени,
контролеры угля перекидывали отборное топливо из бункеров на участок
заслонок, откуда полуобнаженные кочегары с лицами измученных чертей швыряли
его в горнила топок. В машинном отделении смазчики с масленками и ветошью
двигались взад и вперед среди порывистой, крутящейся, сверкающей стали.
Старание смазчиков контролировалось людьми, улавливавшими фальшивые ноты в
смешанном звуке нагруженного подшипника - нескладное стальное щелканье,
производимое ослабленной шпонкой или гайкой. Палубные матросы установили на
двух мачтах треугольные паруса, добавляя их импульс к внутренней силе
плавучего рекордсмена. Пассажиры, разбредшиеся по палубе, находили занятия
по своему вкусу. Некоторые погрузились в кресла, хорошо укутавшись - ибо,
хотя стоял апрель, соленый воздух был холодным. Некоторые гуляли по палубе,
осваиваясь с "морскими ногами", другие слушали оркестр в музыкальном зале,
иные читали или писали в библиотеке. Было несколько оставшихся в своих
койках - одолела морская болезнь, вызванная легкими качаниями судна на
донных волнах.
После очистки палуб, с началом полуденной вахты, возобновилась
нескончаемая уборка, которой так много времени уделяют моряки на пароходе.
Бригада, возглавленная боцманом шести футов роста, по правому борту
направилась к корме с ведрами и кистями, и матросы заняли свои места у
ограждения.
"Шлюпбалки и пиллерсы, ребята, забудьте о леере (1)", сказал боцман.
"Дамы, вам лучше немного отодвинуть назад свои кресла. Роуланд, слезай
оттуда - не то упадешь за борт. Забери вентилятор - нет, ты краску
разольешь - убери ведро и возьми у старшины немного наждачной бумаги.
Работать внутри корабля, пока не выведете его из себя."
Матрос, к которому он обращался, подвижный человек в возрасте около
тридцати лет, черная борода и бронзовый загар которого создавали впечатление
здоровой энергичности, несмотря на бледно-голубые глаза и порывистые
движения - оторвался от поручня и потащился вперед со своим ведром.
Поравнявшись с дамами, к которым обращался боцман, он остановился взглядом
на одной из них - молодой женщине с золотистыми волосами и глазами морской
голубизны, - вставшей, когда он приблизился. Он вздрогнул и отшатнулся в
сторону, словно избегая ее, и прошел дальше, слегка подняв руку в смущенном
приветствии. На удалении от боцмана он прислонился к рубке и красил, прижав
к груди свою руку.
"Что это?", пробормотал он утомленно; "действие виски или прощальный
трепет угасшей любви. Прошло уже пять лет... и одного ее взгляда достаточно
для замирания крови в венах... может разбудить всю страсть и чувство
беспомощности, доводящие мужчину до безумия... или это." Он взглянул на свои
дрожащие руки, все в шрамах и смоле, прошел вперед и вернулся с наждачной
бумагой.
Молодая женщина была столь же возбуждена их встречей. На ее миловидном,
но слегка усталом лице промелькнуло выражение, смешанное из удивления и
тревоги. Не отвечая на его беглое приветствие, она схватила маленькую
девочку, стоявшую за ней на палубе, и, повернувшись к салонной двери,
заспешила в библиотеку, погрузившись в кресло рядом с господином военной
наружности. Тот поднял глаза от книги и заметил: "Привиделся морской змей,