"Джон Мэддокс Робертс. Островитянин (Земля Бурь-1)" - читать интересную книгу автора

то воспитывали их совместно, не разделяя на своих и чужих; и если одного из
чебас-фарстанов уносила смерть, что среди шессинов считалось величайшим
несчастьем, то второй воспитывал сирот как родной отец. Потерять брата по
плоти было худшим, что только может вообразить человек, а Гейл, который к
тому же был сиротой, и вовсе страшился даже подумать о том, что может
остаться без Данута.
- Не боишься, что еды не хватит? - осведомился Гейл, оценивающе глядя
на объемистый мешок с припасами. - А то вдруг приду завтра на смену а от
тебя один иссохший скелет остался!
- Давай-давай, беги прочь, бездельник. Ночная стража - это только для
настоящих мужчин. А пока я тут страдаю, как последний раб, ты можешь набить
брюхо и поискать себе женщину для утех!
- Придумал тоже! - возмутился Гейл. - Забыл что ли о Празднестве
Телят? Женщин четыре ночи не будет в лагере, а когда они вернутся, тут уж
будет не до развлечений! Данут вздохнул:
- О таком разве забудешь?! Но и ты не забывай держать копье готовым к
бою - ты же мужчина!.. Ладно, ступай, а то скоро совсем темно станет,
заплутаешь по дороге к лагерю и еще, чего доброго, оступишься и сломаешь
ногу. Придется тогда тебе, как увечной кагге, проткнуть глотку копьем...
Смеясь над этой шуткой Данута, Гейл двинулся вниз по скалистому
склону, не забывая, однако, соблюдать осторожность: ведь спуск и правда был
небезопасным. Но он ходил здесь каждый день и знал дорогу наизусть, так что
вскоре юноша уже благополучно вступил в пределы лагеря.
Еще на подходах молодой воин ощутил запах жареного мяса, исходивший от
костров, что горели внутри круга хижин. Для празднества время, вроде бы,
еще не пришло, - а значит, погибли чьи-то кагги... Топливом для костров,
помимо веток, служил еще сушеный помет, который приносили в лагерь женщины.
В обязанности же мужчин входило таскать от реки тяжелые кувшины с водой.
Разумеется, это вызывало немало ворчания и недовольства, но на самом деле,
юноши проявляли в этом деле немалое усердие, дабы с наилучшей стороны
выставить себя перед женщинами. Первое время, дальше шуточных ухаживаний,
разумеется, дело не шло, но когда воины взрослели, их намерения делались
куда более серьезными.
Перед их с Данутом хижиной уже горел костер, и, приблизившись, Гейл
первым делом воткнул в землю свое копье, а затем принял у одного из сидящих
рядом мальчиков чашу с каггьим молоком. Сделав пару глотков, он передал
чашу соседу. Молоко было с последней дойки и еще не успело остыть, но
сегодня в него не стали добавлять кровь из яремной вены теленка, потому что
в лагере жарили свежее мясо.
- И кто сегодня стал нашим кормильцем? - поинтересовался Гейл, косясь
на вертел, где исходили соком и ароматным жирком розоватые ломти.
- Мохнатые Змеи, - отозвался Ребья, точивший свой бронзовый кинжал,
которым немало гордился. Когда он улыбался, становилась заметна широкая
щель между передними зубами. - Во время вчерашней бури у них молнией убило
двух кагг однолеток. Тем хуже для них... и тем лучше для нас.
Когда гибли кагги, то их мясо делили между всеми членами общины,
причем лучшие куски, конечно же, доставались старшим воинам и старейшинам.
Ничего не получало лишь то племя, которое и понесло утрату. Они принимали
трехдневный траур, пили одну только воду и мазали лица сажей.
Приподняв вертел, Гейл понюхал мясо, но есть пока не решился: хотя