"Дженнифер Роберсон. Песнь Хомейни (Хроники Чейсули, книга 2)" - читать интересную книгу автора

Я пробирался сквозь грязь и снежную кашу, пинками разгоняя собак,
заинтересовавшихся одиноким путником. Город Жуаенна был всего лишь разросшейся
деревней, окружающей замок, стен не было - только домишки, да люди, которым не
было до меня ни малейшего дела.
Я знал, что от меня отвратительно разит - но сильнее был иной запах:
тяжкий запах разоренной земли. Я с детства знал эту деревню - в ней всегда было
шумно, весело, оживленно: кое-кого в ней я знал довольно хорошо, и мог даже
сейчас припомнить несколько женщин, которые с радостью дарили своей
благосклонностью рослого и статного наследника их господина. Впервые в жизни
мне пришла в голову мысль, что у одной из них мог быть ребенок от меня...
Главная дорога вела прямо к замку Жуаенна, стоявшему на холме. Стены и
башни, сверкающие на солнце стекла в сетчатых свинцовых переплетах... Моему
отцу доставляло огромную радость построить замок, которым можно было гордиться.
В Жуаенне мы жили, а не воевали: это не был бастион, о который могли бы
разбиться атаки врагов - это был дом, предназначенный, чтобы растить в нем
детей. Но так, видно, рассудили боги, что все дети рождались мертвыми или
умирали в раннем детстве - покуда назовет не появилась Торри, а за ней и я.
Жуаенна была залита солнцем: золото, бронза, камень - теплый, коричневый,
и светлый, цвета охры, за годы приобретший нежный, почти пастельный оттенок.
Главные ворота были закрыты железной решеткой: во времена моего отца ее почти
не опускали - Жуаенна была открыта для всех, кто имел желание поговорить со
своим господином.
Однако, теперь решетка была опущена - огромная пасть ворот щерилась
железными клыками. На стенах стояли стражники с алебардами: их кольчуги в
солнечном свете сверкали ярким серебром. С каждой из башен свисало знамя
Беллэма - восходящее белое солнце на темно-синем фоне.
Я был бедняком - грязным, оборванным и смердящим - а потому дороги к
главным воротам мне не было, вместо этого я пошел к маленьким воротам,
прихрамывая и подволакивая ногу. Стражники остановили меня, окликнув на
скверном хомэйнском: что, собственно, мне нужно было здесь? спрашивали они.
Хочу увидеть свою мать, робко ответил я, и заискивающе улыбнулся, показав
желтые гнилые зубы. Изо рта у меня воняло, и это заставило стражников с
ругательствами отступить на пару шагов. Свою мать, повторил я унылым глухим
голосом, мать, которая служит в замке.
Я назвал имя женщины, которая действительно, насколько я помнил, служила в
замке. Правда, я не знал, была ли она еще жива - когда я отправился на войну,
ей было уже много лет - но и одного вопроса хватило бы стражникам, чтобы
убедиться, что я не лгу. Я знал, что у нее действительно был сын, в детстве
тяжело болевший и на всю жизнь оставшийся калекой. Он был ее позором, и потому
она отослала его в отдаленную деревню. Но теперь, решил я, ему пришло время
вернуться. Хотя бы ненадолго.
Стражники совещались между собой, поглядывая на меня с явным отвращением и
презрением. Они говорили на солиндском, которого я не знал, но их тон был
достаточно ясен. Понятно было, что вонь и грязь защитят меня от более
тщательного досмотра. Оружие есть? - спросили они грубо. Нет, ответил я и
вытянул руки, предлагая, им обыскать меня. Они не стали этого делать, только
показали жестом - проходи, мол.
Так Кэриллон вернулся домой, чтобы повидать госпожу и мать свою.
Я поковылял внутрь, вытирая нос рукой, отчего лицо мое стало только
грязнее, миновал мощеную булыжником площадку перед воротами - неуверенно, почти