"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

костюма и шляпы последнего метис сделал вывод, что перед ним - важный
сеньор, а пожалуй, что и адвокат (!), и тоже обрадовался вмешательству
персоны рассудительной и авторитетной. Однако надежда на объективное мнение
в пользу метиса тут же развеялась: Инти указал на янки, изобразил пистолет
при помощи кулака и указательного пальца и, злобно тараторя без умолку,
выпустил очередь воображаемых выстрелов в грудь своего противника. Инти
убеждал Свиттерса истребить бокичикосца точно так же, как тот расправился с
пауком-бананоедом; а судя по тому, что метис отпрянул назад и лицо его
посерело под стать змеиному плащу, он явно устрашился, что Свиттерс, чего
доброго, возражать не будет.
- Нет-нет-нет, - промолвил Свиттерс, качая головой, выдавливая из себя
широченную улыбку и пытаясь изобразить добродушие, сделавшее бы честь тамаде
на воскресном завтраке в молитвенном собрании. Он воздел руки в общепринятом
миротворческом жесте и примирительно, хотя и на скверном испанском,
поинтересовался, в чем дело.
Последовал обмен скорострельными очередями на испанском и кампа -
точь-в-точь помехи на радио "Вавилон" в грозовую ночь. Времени на
разбирательства ушло немало, но в итоге детали спора наконец прояснились -
во многом благодаря тому факту, что метис, загнанный в угол, внезапно
заговорил на просто-таки превосходном английском.
По всей видимости, двумя неделями раньше Инти вручил Ямкоголовой Гадюке
(для укрепления собственной репутации метис взял себе имя смертоносной
обитательницы Амазонки) ящик с отменнейшим лимским писко в обмен надетеныша
оцелота. Предполагалось, что животное удастся продать в Пукальпе за хорошую
цену. Позже в тот самый вечер, когда Свиттерс нанял Инти в проводники,
индейца поймали за попыткой сбыть оцелота на окраине пукальпского
полулегального рынка попугаев. Блюститель порядка призвал Инти к ответу за
нарушение одного из нововведенных перуанских законов о защите дикой природы
и конфисковал звереныша, но Инти сообщил, что на рассвете следующего же дня
вновь отправится вверх по реке в джунгли, и пообещал выпустить кошку в лесу
неподалеку от того места, где его поймали, - если только оцелота ему вернут.
После долгих препирательств блюститель порядка согласился. Бутылка писко
скрепила договоренность.
"А, вот откуда взялся тот толстопузый тип в потрепанной бурой форме,
что стоял на пристани, скрестив руки, и следил, как мы отплываем, - подумал
про себя Свиттерс. - То-то я еще гадал, что это за джентльмен".
Однако вместо того Инти вознамерился вернуть оцелотенка Ямкоголовой
Гадюке (только тогда Свиттерс заметил ходившую ходуном корзину под крышкой,
что стояла тут же) и потребовать назад писко. Ямкоголовая Гадюка об этом и
слышать не хотел, пусть даже в силу той единственной причины, что бренди по
большей части уже постигла судьба всего бренди, иначе говоря, его поглотила
черная дыра, зияющая у врат страстей человеческих.
В итоге Свиттерс уладил дело, убедив чужака-метиса вернуть Инти
одну-единственную бутылку писко - в порядке вознаграждения за хлопоты и
компенсации морального ущерба, в то время как он, Свиттерс, возьмет оцелота
на свое попечение. Нет, он вовсе не собирался контрабандой вывезти оцелота
домой в подарок Сюзи, хотя такая мысль и приходила ему в голову; он
вознамерился выпустить зверька по дороге к колпе, где свободу обретет
попугай. О да! Служба по освобождению домашних животных имени Свиттерса.
Покончив с этим делом, он шагнул к раскачивающейся корзине и нагнулся