"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

ее прямо на пол и, ей-ей, отгрызу пуговицы с ее блузки, прям вот так и
отгрызу, и плевать мне, если все семейство будет в свидетелях. Не могу
больше этого выносить. Эта глупость достойна Конгресса США, просто estupido
supremo[113]".
Упершись ладонями в наугахайдовские подлокотники кресла, Свиттерс
приподнялся над сиденьем, одновременно вытянув и согнув правую ногу, пока
носок черного кроссовка не оказался в каком-нибудь сантиметре или менее от
овального тряпичного коврика, одного из многих, что являются неотъемлемой
частью "раннеамериканского" декора в беспорядке разбросанных захолустных
ранчо. "Смерть Р. Потни Смайта, вне всякого сомнения, результат внушения -
своего рода экстремальный вариант тактики Голливуда и Мэдисон-авеню;[114]
лишь духовно слабые восприимчивы к такого рода психологическим манипуляциям.
Даже если Сегодня Суть Завтра обладает некой причинно-следственной
магической способностью, науке абсолютно неизвестной, так ее воздействие
наверняка ограничено определенными географическими пределами; ну, не может
оно распространяться на тысячи миль до северо-центральной Калифорнии!"
Свиттерс пошевелил пальцами ног - он уже практически ощущал
молекулярное взаимодействие ноги и пола. Однако же соприкоснуться они так и
не соприкоснулись. "А предположим, что она все же работает, эта
кандакандерская магия, предположим, что я дотронусь до этого мерзостного
коврика и тут же, на месте, скончаюсь - и что? Не могу же я провести в таком
состоянии остаток жизни, верно? Под подобным покровом. Он гнетет и давит.
Я - узник в незримой темнице. Хуже того, я - объект жалости для
представительниц противоположного пола. Рембо ошибался! И мириться с этим я
не желаю и не буду. Да пошло оно на хрен, это табу с его змеюкой! Я
свободен! Убей меня, если сможешь, приятель. Давай приступай. Бросаю тебе
вызов".
Но хотя Свиттерс все сильнее упирался в подлокотники, хотя все больше
отрывал задницу от сиденья и все быстрее шевелил пальцами, до
соприкосновения с полом его отделяли каких-нибудь четверть сантиметра. На
лбу выступили горошинки пота, глазные яблоки покрылись красными прожилками
артерий. Адамово яблоко превратилось в Адамов грейпфрут, а в ушах неуютно
звенело - под стать тому жалобному писку, что издал Потни Смайт, прежде чем
рухнуть без чувств. Фью!
Бицепсы задрожали мелкой дрожью - возможно, он переоценил их
новообретенную "накачанность", - задрожала и правая нога. Однако точно
натурщица, которой пригрозили увольнением, он остался в прежней позе.
"Проблема смерти в том, что она разом отсекает столько возможностей. По
крайней мере в том, что касается игр с собственной личностью. Пока я жив,
всегда есть шанс, что из всего этого возникнет что-нибудь до крайности
интересное. Кто угадает, к чему это все в итоге приведет и чему я в процессе
научусь? Разве бесконечность не возникает из фиаско? И ведь в любое время,
как я захочу произвести проверку или разом разрешить ситуацию, эта
возможность - в каких-нибудь двух дюймах от меня. Куда торопиться-то? А
вдруг на ужин будет острый томатный соус?"
"И наверняка есть другие способы завоевать ненаглядную Сюзи". В самом
деле, не успел Свиттерс принять позу более удобную и откинуться к спинке
кресла, не успел глубоко вздохнуть и прерывисто всхлипнуть, как он уже начал
вырабатывать про себя... ну, если не коварную стратегию, то по крайней мере
новый подход. Он, внушал себе Свиттерс, отныне сосредоточит всю свою энергию