"Гарольд Роббинс. Никогда не люби незнакомца" - читать интересную книгу автора

постоянно сознавал, что я еврей. Мне каждый день напоминали об этом
ругательства на стенах, драки на улицах, ехидные замечания и насмешки. Я
мог бы превратиться в злобного фанатика, который во всех бедах винит
национальность. Но Фрэнк вылечил меня, без разговоров приняв в свою
маленькую компанию.
Он с друзьями принял меня. Мне очень хочется думать, что они начали
дружить со мной, благодаря ему, его авторитету.
Много лет спустя, уже учась на медицинском факультете, я вспомнил о
Фрэнсисе и понял, что добился этого благодаря и ему. Однажды он сказал мне
о парне, которого я недолюбливал: "Нормальный парень. Его нужно только
понять".
В этих словах я нашел ответ почти на все вопросы, которые мучили меня.
Если понимаешь человека, знаешь, почему он ведет себя так, а не иначе, его
можно не бояться, и страх уже не заставляет вас ненавидеть его.
В 1935 году в Германии, когда учился в университете, я опять вспомнил
о Фрэнсисе. Однажды я возвращался с лекции и читал на ходу. Я сильно
увлекся книгой, потому что немецкий всегда давался мне с трудом. Неожиданно
я столкнулся с кем-то и, не поднимая головы, извинился.
Тогда-то это и произошло. На какое-то мгновение я растерялся и
превратился в тринадцатилетнего мальчишку с Пятьдесят четвертой улицы, к
которому пристают хулиганы. Услышав произнесенное с отвращением "еврей", я
поднял глаза и увидел мужчину в военной форме. Он ударил меня, и я избил
его до потери сознания.
Я вернулся в университет и спросил профессора-немца, почему они
позволяют это? "Вы не понимаете, мой мальчик, - ответил он, качая седой
головой. - Люди больны. Они боятся, а страх порождает ненависть..."
В тот миг я вспомнил Фрэнки и его слова. "Почему же вы, понимающие, не
объясните им?" - спросил я.
"Нас очень мало, и они не станут нас слушать".
На следующий день, не закончив семестр, я уехал из Германии. У меня
было что рассказать дома своим близким, но меня не стали слушать. Я
встретил понимание всего у нескольких человек: у вас. Рут и еще кого-то,
всех можно пересчитать по пальцам. Остальные просто не поверили, а может,
им было наплевать.
Во время работы много раз у меня опускались руки и хотелось сказать:
"Пусть все катится к чертям! Убирайтесь! Я ничем не могу вам помочь". Но я
вспоминал Фрэнки и говорил себе: "Виноват не больной, а ты сам. Ты не
понимаешь, не знаешь, в чем дело, а если не понимаешь, как ты можешь ему
помочь?"
Я еще раз углублялся в историю болезни, и часто это помогало. В
нескольких случаях я действительно ничего не мог сделать, но не из-за того,
что не пытался. Просто я оказывался настолько глуп, что не мог понять
пациента. Тогда я винил свое невежество, а не больного. - Мартин коротко
рассмеялся и поднёс к губам стакан. - Выступает Мартин Кэбелл, величайший
психиатр всех времен. Он пытается логически объяснить свои неудачи. А
может, во всем виноват мой комплекс неполноценности?
Кэбелл сделал глоток и посмотрел на своих собеседников. Во время
монолога его лицо смягчилось и помолодело. Неожиданно он улыбнулся своей
прежней теплой улыбкой.
Старые друзья, подумал он. Все, как прежде. Ничего не изменилось. Им