"Карен Робардс. Сезон охоты на блондинок " - читать интересную книгу автора

Александра Хейвуд выбралась из большого белого "Мерседеса" - одного из
нескольких автомобилей, круглый год стоявших в здешнем гараже, и сразу
почувствовала холод. Ее длинный темно-серый шерстяной жакет с мерлушковым
воротником и манжетами был подпоясан в талии. Черного кашемирового свитера
с воротником-хомутом, черных кожаных брюк в обтяжку и высоких черных
ботинок на каблуках должно было хватить для тепла, но не хватало. Она
мерзла. Пришлось сжать зубы, чтобы не стучать ими. После похорон отца она
сильно похудела, потеряв около пяти килограммов, и при росте в сто
семьдесят сантиметров казалась просто худышкой. Ее красота тоже поблекла,
потускнев, как лампочка, горящая вполнакала. Кожа стала совсем бледной. По
сравнению с ней платиновые волосы длиной до лопаток, сейчас собранные в
пучок на затылке, казались более темными, чем были на самом деле. Ее тонкие
черты заострились, под темно-синими глазами чернели круги. Она пыталась
скрыть следы горя, накрасив губы алой помадой от Шанель и запудрив синяки
под глазами, но факт оставался фактом: она выглядела призраком прежней
Алекс. И чувствовала себя не лучше.
В это пасмурное утро низко нависшие тучи сулили дождь. На грязном
пригорке красовался ветхий сарай, за ним еще какое-то сооружение,
напоминавшее железнодорожный тоннель. Постройки казались графитово-черными.
Заиндевевшая трава на полях, маленький пруд справа, кучка голых деревьев,
тянувших к нему узловатые сучья, слева и узкая асфальтовая дорожка, на
которой она стояла, - все было окрашено в разные оттенки серого.
"Как и моя жизнь", - подумала она. Эта мысль вызвала жгучую скорбь,
хлынувшую наружу, как кровь из вскрывшейся раны. Алекс поморщилась, взяла
себя в руки, и боль понемногу утихла. Помогло и то, что она заметила
какое-то движение в полуоткрытой двери сарая.
Прямо на нее уставился стриженный под машинку подросток в пуловере
цвета морской волны. Он стоял, засунув руки в карманы мешковатых джинсов.
Видимо, его внимание привлек шум подъехавшей машины. Совершенно
механически, как делала все после похорон, Алекс закрыла и заперла дверь.
Она забыла, что это не Филадельфия, а Симпсонвилл, штат Кентукки, и что
запирать машину здесь необязательно. Она плохо соображала и, казалось, не
могла сосредоточиться. Тем временем мальчик повернулся и исчез в сарае,
крикнув:
- Папа! - Крик заставил Алекс вздрогнуть.
Впрочем, может быть, это и к лучшему. По крайней мере, похоже, к ней
начинает возвращаться нормальный слух.
После похорон ее способность воспринимать звуки и цвета притупилась.
Алекс считала, что это естественная защита, призванная помочь ей справиться
с высасывающей ее душу болью.
Ее отец был мертв. Самоубийство. Так сказали все - коронер, адвокаты,
полиция и остальные чиновники, которых вызвали, чтобы вынести вердикт о
смерти такого богатого и влиятельного человека. Она читала отчет об
аутопсии, смотрела фотографии, впитывала все, пыталась не упустить малейшие
детали последних минут отца, надеялась понять, смягчить скорбь знанием.
Ничто из обнаруженного ею не противоречило версии суицида. Но она
по-прежнему не могла в это поверить.
Однако тогда не следовало верить и всему случившемуся за последние
пять недель. Она, как Алиса, очутилась в Зазеркалье. Все по ту сторону
блестящего стекла было противоположно тому, что она знала.