"Ален Роб-Грийе. Проект революции в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

направлениями, я подумал сначала, что было бы разумнее пойти в ту сторону,
куда двигались стражи порядка и свернуть в первый же переулок прежде, чем
они смогут увидеть вблизи мое лицо. Весьма сомнительно, чтобы они, без
видимых причин, бросились за мной в погоню. Однако, сделав три шага вперед,
я решил, что предпочтительнее пойти навстречу опасности, нежели привлечь к
себе внимание поведением, которое может показаться подозрительным. Итак, я
повернул назад и пошел вдоль домов в противоположном направлении,
приближаясь к полицейским, которые продолжали равномерно чеканить шаг по
мостовой. Человек в фетровой шляпе, стоящий на тротуаре, с видимым
равнодушием и спокойствием провожал меня глазами: больше ему не на что было
смотреть.
Я шел, устремив взгляд прямо перед собой. В обоих полицейских не было
ничего особенного: темно-синие рубахи, кожаный пояс с портупеей, кобура на
бедре. Они были одного роста - можно сказать, высокие - и с похожими лицами:
напряженно-внимательными и одновременно скучающими. Поравнявшись с ними, я
не повернул головы.
Однако через несколько метров мне захотелось узнать, как происходит их
встреча с тем, другим, и я быстро взглянул назад через плечо. Человек в
черном непромокаемом плаще наконец увидел полицейских (вероятно, в момент,
когда оба оказались на линии между ним и мной, поскольку он по-прежнему не
отрывал от меня взора) и его правая рука сразу же поднялась к полям шляпы,
надвинутой на лоб...
У меня уже не было времени спросить себя, что означает этот жест.
Полицейские одновременным движением неожиданно обернулись, уставившись на
меня и застыв на месте, словно вкопанные.
Не могу сказать, что они сделали вслед за этим, потому что сразу
двинулся дальше, быстро отвернувшись от них и немедленно пожалев об
инстинктивной резкости этого движения. Впрочем, разве не выдал я себя всем
своим поведением с самого начала сцены? Я заколебался (и, может быть,
отпрянул назад) на пороге двери при виде полицейских, затем неожиданно пошел
в другую сторону, обнаружив, таким образом, первоначальное намерение бежать,
наконец, чрезмерно напрягся в момент встречи с патрулем, тогда как было бы
более естественным взглянуть в лицо обоим, тем паче что затем я обернулся,
желая посмотреть им вслед. Разумеется, все это оправдывало подозрения и
вызывало желание удостовериться, что же замышляет за их спиной субъект, у
которого явно нечиста совесть.
Однако, какая связь существует между этой вполне понятной
настороженностью и двусмысленным жестом еще одного персонажа? Это несомненно
могло быть небрежным приветствием старого знакомца: рука, до сих пор никогда
не покидавшая кармана плаща, внезапно показывается и слегка касается измятых
полей мягкой фетровой шляпы. В любом случае, трудно поверить, что
невозмутимый часовой намеревался еще больше надвинуть шляпу на глаза, чтобы
совершенно скрыть свое лицо от полицейских... Не указывает ли, напротив, эта
рука, появившаяся из кармана и медленно поднятая к полям шляпы, на
удаляющегося прохожего, которого полицейские приметили еще несколько дней
назад и чье подозрительное поведение лишний раз подтвердило справедливость
уже тяготеющих над ним обвинений?
Вместе с тем никто не мешает ему продолжать свой путь; он даже
незаметно ускоряет шаг, стараясь не слишком привлекать внимание троих
свидетелей, оставшихся позади: перед домом, окрашенным в ярко-голубой цвет,