"Ален Роб-Грийе. Проект революции в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

створки.
На губах девочки появляется ангельская улыбка - она вслушивается в
отзвук, растущий и быстро замирающий вплоть до наступления полной тишины...
Затем Лора возвращается, кружась в медленном вальсе, в китайскую гостиную,
снова открывает плексиглассовую коробочку, переворачивает кассету, не давая
себе труда перемотать пленку, нажимает на красную кнопку и ложится на ковер,
чтобы спокойно прослушать другую сторону записи:
"...убийственная рыжая шевелюра, которая блистает во всем своем
великолепии прямо передо мной. Тут же меня пронзает мысль, что это западня:
слишком уж заученная, профессионально чувственная и заговорщицкая улыбка у
этой молодой женщины, свалившейся с неба в ответ на самое обыкновенное
маленькое объявление и сообщившей только свое имя: Джоан; очень уж короткое
и чересчур декольтированное платье из тонкого шелка изумрудного цвета
слишком хорошо демонстрирует прелести нежного, гибкого, упругого, нервного
тела, словно бы лишь на время укрытого зелеными травинками с пляшущими на
них бликами - тонкими неосязаемыми пластинками, которые медленно колышутся
по воле скрытых течений в прозрачной массе воды, будто глубоководная рыба
застыла, наполовину спрятавшись в зарослях морской капусты, чуть шевеля
плавниками, готовая внезапно сжаться в резких конвульсиях, открыв дряблую
алчную пасть с бесчисленными замысловатыми отчетливыми складками, что
бесконечно меняются в результате новых инвагинаций, но сохраняют, несмотря
на изменчивость изгибов, идеальную билатеральную симметрию.
"Так уж и сохраняют..." - говорит Лора громко, дабы выразить
скептическое отношение к этой детали, подкрепляя свое суждение презрительной
улыбкой, искривившей надутые губы. Затем она поднимается на ноги невероятным
по акробатической сложности прыжком и хватает толстый словарь, который,
видимо, всегда лежит у нее под рукой. Она находит слово "морская капуста" и
читает: "Род водорослей с пластинчатыми лепестками, чьи края более или менее
завиваются вовнутрь; произрастают в соленой воде, на небольшой глубине".
Девочка смотрит на резной карниз, бегущий под потолком прямо над
пурпурно-красными обоями, и думает, что глубоководная рыба, следовательно,
не может укрываться в этих зарослях морского салата. Затем произносит
вполголоса, четко выделяя слоги: "неизбежная инвагинация", а через несколько
секунд: "потонувший собор".
Она идет к застекленной стене, чтобы посмотреть, удалось ли бандитам,
которые прячутся в кустах, завладеть какой-нибудь добычей. Но на маленьком
пятачке, освещенном светом фонаря, больше ничего нельзя различить: наверное,
жертва уже схвачена и теперь ее расчленяют под прикрытием кустов. Возможно,
им попалась красивая няня, совсем недавно вышедшая из здания.
Лора опускает край тюлевой занавески, бросает взгляд на магнитофон и
убеждается, что запись еще далеко не кончена; но голос, продолжавший все это
время рассказывать свою историю, судя по всему, не был заглушен чем-нибудь
более интересным: гулом народной революции, ревом сирен, рокотом пламени,
револьверными выстрелами... Тогда девочка сама начинает подражать стрельбе
из автомата, покачивается и падает со всего маху на толстый ковер из белой
шерсти, где остается лежать, вытянувшись на спине и раскинув ноги и руки в
виде креста.
По правде говоря, эта магнитофонная лента не заслуживает большого
внимания, с какой бы стороны на нее ни смотреть. Рассказчик продолжает
анализировать причины своего недоверия к красивой девушке по имени Джоан,