"Ален Роб-Грийе. Проект революции в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

Ален Роб-Грийе

Проект революции в Нью-Йорке

(пер. Елена Мурашкинцева)

Первая сцена разыгрывается стремительно. Сразу видно, что ее повторяли
несколько раз: каждый участник знает свою роль наизусть. Слова и жесты
следуют друг за другом со слаженностью шестеренок, крутящихся в хорошо
смазанном механизме.
Затем лакуна, пробел, пауза неопределенной протяженности, во время
которой не происходит ничего - нет даже затаенного ожидания того, что должно
за ней последовать.
Внезапно действие возобновляется без предупреждения, и это вновь та же
самая сцена, которая разыгрывается в очередной раз... Но что это за сцена? Я
закрываю за собою дверь, тяжелую деревянную дверь с вырезанным наверху
прямоугольным и узким окошком, которое забрано литой решеткой с очень
сложным узором (довольно грубая подделка под кованую), почти полностью
закрывающей стекло. За дверью так мало света и сплетенные спирали, ставшие
еще толще от наложенной в несколько слоев черной краски, так близко
прилегают друг к другу, что невозможно различить, есть что-нибудь внутри -
или нет.
Вся остальная поверхность двери покрыта темно-желтым лаком, на котором
прорисованы прожилки посветлее, дабы создать видимость их принадлежности к
другой породе дерева, очевидно, более привлекательной с точки зрения
декоративности: они идут параллельно или чуть отклоняясь от контуров темных
сучков - круглых, овальных, иногда даже треугольных. В этой запутанной сети
линий я уже давно обнаружил очертания человеческого тела: на левом боку,
лицом ко мне лежит молодая женщина, по всей видимости, обнаженная, ибо можно
отчетливо видеть соски на груди и треугольник курчавых волос в паху; ноги у
нее согнуты, особенно левая, с выставленным вперед коленом, которое почти
касается пола; правая же положена сверху, щиколотки тесно соприкасаются и,
судя по всему, связаны, равно как и запястья, заведенные, по обыкновению, за
спину, ибо рук словно бы нет: левая исчезает за плечом, а правая кажется
отрубленной по локоть.
Лицо, закинутое назад, утопает в волнах пышных и очень темных волос,
беспорядочно разбросанных по плитам пола. Черты почти неразличимы - как
из-за положения головы, так и из-за широкой пряди, косо сползающей на лоб,
закрывая тем самым глаза и часть щеки; единственная неоспоримая деталь - это
рот, широко раскрытый в неумолчном крике страдания или ужаса. С левой
стороны кадра спускается конус яркого и резкого света, идущий от лампы,
шарнирный стояк которой укреплен на углу металлического стола; пучок света
направлен, как во время допроса, прямо на неподвижное тело с безупречными
формами и кожей янтарного цвета.
Но о допросе не может быть и речи: в самом деле, рот так долго остается
широко раскрытым, что его, видимо, удерживает в этом положении нечто вроде
кляпа: какой-то кусок черной ткани силой всунут между зубов. Да и вопли
девушки, если бы она кричала в эту минуту, должны были бы пробиться, хотя бы
приглушенно, сквозь толстое стекло смотрового окошка, забранного литой
решеткой.