"Мишель Рио. Архипелаг" - читать интересную книгу автора

унизительности рабства, а его от унизительности снисхождения.
Пройдя по двору, я ступил на аллею, ведущую к северному порталу. На
архипелаге царствовала весна, Джерси овевал легкий восточный ветер с
континента, ровный, тихий и прохладный; он очистил небо от облаков и так
выгладил зыбь Ла-Манша, что море напоминало спокойное озеро. Ветер,
стлавшийся над морем в своем безмятежном странствии между Котантеном и
островом, смешав испарения земли, воды и растений, пробужденных к работе
лучами солнца, которые беспрепятственно струились в незамутненном эфире,
составил этот запах перегноя с добавлением йода и соли и, помаявшись в
замкнутом пространстве низины Розе-ля, теперь рассеивал его по владениям
Hamilton School, утвердившимся на своем лесистом плато. Справа от меня
столетние дубы парка, занимавшего всю восточную часть имения, небрежно
шелестели кончиками своих ветвей, уже покрывшихся почками из-за необычно
ранней жары. Деревья были посажены в безупречном порядке, так, чтобы каждому
хватало пространства и света и оно могло свободно развиваться, за ними
всегда заботливо ухаживали, благодаря чему, а также постоянному умеренному
климату дубы разрослись, достигнув редкой высоты и мощи. Слева, по западной
половине владения, вокруг спортивных сооружений: стадиона, площадки для
крикета, теннисных кортов и громадного здания, в котором размещались
гимнастический зал, бассейн и два зимних теннисных корта, - тянулись
обширные лужайки, своего рода идеальный образец английского газона. В
северо-западном углу, у ограды, высилось еще одно, трехэтажное здание,
поделенное на квартиры и предназначенное для персонала, - здесь обитали все
служащие колледжа, кроме преподавателей, которые жили вне стен Hamilton
School в различных островных приходах, чаще всего в Сент-Хельере, кроме
административных работников, которые жили в самом колледже в более
просторных и роскошных квартирах, и библиотекаря Леонарда Уайльда, который
то ли из мизантропии, то ли потому, что не желал удаляться от своих
драгоценных книг, предпочел устроиться на отшибе, в небольшой квартирке,
прилегающей к читальному залу. Прямо передо мной, там, где центральная
аллея, выбегая за ограду, продолжалась дорогой, спускавшейся к Розелю,
распахнутые створки громадных ворот открывали узкую перспективу восточной
части бухты Баули Бей - молодая зелень смешивалась там с нагромождением
скал, уходящих вниз к синей глади моря. Эту гладь дробили иногда мимолетные
солнечные блики, косые вспышки которых подчеркивали смягченный очерк волны,
уплощенной восточным ветром. Остальной обзор был ограничен каменной оградой
трехметровой высоты и длиной в тысячу восемьсот метров, которую только в
двух местах прорезали ворота - они обеспечивали на севере и на юге связь
между аллеями, обслуживавшими все части имения, и дорожной сетью Джерси.
Не дойдя до северных ворот, я свернул с центральной аллеи направо и
среди затеняющих свет вековых дубов пошел по дорожке, ведущей к обиталищу
Александры Гамильтон. Вскоре я оказался у стены, построенной относительно
недавно, которая, соединяя две стороны старой ограды, отгораживала в
северо-восточном углу общего парка частный парк почти квадратной формы и
размером около гектара. Я вошел в калитку. Припертый к ограде старинный
трехэтажный загородный дом, построенный еще, вероятно, в XVIII веке, был
великолепно отреставрирован. Из-за ограды Hamilton School я не раз
разглядывал его северный, совершенно глухой фасад, не оставлявший надежды
увидеть за ним хотя бы промелькнувшую тень. Зато южный фасад, как и торцовые
стены, был прорезан множеством окон, аллея перед ним раздваивалась, ее