"Мишель Рио. Мерлин [F]" - читать интересную книгу автора

историей, и почему в его сердце поэзия в конечном счете берет верх над властью.
Потому что легенда неустанно возводит здание бессмертия, лживость и порочность
которого тщится доказать история. И я, который на вершине своего могущества
заставил историю признать бессмертие Круглого Стола, я строил теперь, в своем
ничтожестве, памятник своему собственному поражению, который останется,
возможно, самым прекрасным и самым вечным из того, что я сделал - используя в
качестве строительного материала легенду, камень и слова, чтобы навсегда
остановить и увековечить ускользающее прошлое, побежденную мечту и мертвую
плоть.
За эти пять лет я ни разу не видел Моргану. Каждый день у дверей залы замка,
служившей мне жилищем и строительной мастерской, я находил простую, обильную и
хорошую пищу, равно как и все необходимое для поддержания чистоты моего тела, а
иногда и новую одежду. Но в последнее время, когда моя работа подходила уже к
концу, пища появлялась все реже и все хуже приготовленная, и все чаще я замечал
несколько кусочков, упавших на пол возле блюд, как если бы приготовление и
принесение пищи требовало все более мучительного усилия. В последние два дня не
было уже ничего.
Когда мой труд был завершен, я, забывшись, долгое время любовался им, охваченный
вдруг бесконечной усталостью и почти безжизненным спокойствием при виде этого
исхода, не оставлявшего после себя никакой надежды и обещавшего в будущем лишь
пустоту абсолютного одиночества.
В одну из гробниц я положил высохшие останки Артура. Затем, пренебрегши
запретом, все же отправился в замок, вернее, в то, что от него оставалось, в
поисках Морганы. Я вошел в богато убраные покои. В глубине, на ложе неподвижно
лежал человек. Я подошел ближе. Тело лежащего было длинным, и тонкая и богатая
ткань платья только подчеркивала его изящную и болезненную хрупкость. Лицо его -
будто ссохшийся череп Медузы - было ужасно. Ввалившееся, изборожденное временем,
опустошенное ненавистью, невыносимым страданием и чрезмерными наслаждениями, в
обрамлении тяжелых вьющихся прядей, похожих на белоснежных шелковистых змей. И
когда я смотрел на эту чудовищную печать, которую время наложило на лицо
красивейшей женщины запада, мне вдруг почудилось, что я увидел обнажившуюся душу
Морганы. Она открыла глаза, и я узнал их яркий зеленый свет - такой же, как
всегда. Она чуть слышно прошептала:
- Я не хотела, чтобы ты видел меня такой.
Я поднял ее на руки и прижал к своей груди, как делал, когда она была маленькой
девочкой. Она снова заговорила:
- Я не знаю больше ничего о добре и зле, о любви и ненависти, о мечте и о
небытии. Я знаю только, что я умираю. Но с тобой, Мерлин, мне не страшно.
И как когда-то в Кардуэльском лесу, она заснула у меня на руках, теперь уже
навсегда. И внезапно - сраженный временем, усталостью и скорбью - я заплакал
второй раз в своей жизни.

29


Я прожил сто лет.
Во мраке усыпальницы Моргана покоится возле короля - своего брата, своего
возлюбленного и врага. Они наконец примирились, окруженные каменными призраками,
бывшими некогда светлой зарей, ясным днем и закатом Логриса и Круглого Стола.
В опустевшем Озерном замке, в большой зале, на хладном камне лежит тело. Я стер