"Мишель Рио. Мерлин [F]" - читать интересную книгу автора

навсегда смоет с тебя все подозрения в глазах людей, но смерть наша только
подтвердит нашу правоту, а тебя обречет на проклятие. Так пощади же нас, Мерлин!
Пощади!
Возгласы неодобрения послышались в рядах деметов. Я повернулся к Утеру, лицо
которого выражало отвращение и презрение, и сказал ему:
- Отправь в изгнание женщин и детей. Проследи, чтобы им не было причинено
никакого вреда. Они не должны быть разлучены. Мужчин же убей всех до одного.
Я вошел во дворец, чтобы отыскать свою мать. Мертвый Блэз нес стражу у ее
покоев. Он был приколочен к двери. В его широко отверстых глазах, подернутых
дымкой смерти, еще не погас насмешливый огонек, но ему противоречил страшный
оскал его рта, искривленного страданием и застывшего в нескончаемом последнем
крике. Когда я толкнул дверь, он словно посторонился, чтобы пропустить меня. Моя
мать лежала на полу перед своим ложем, лицом вверх. Белизна ее прозрачной кожи
сливалась с белизной ее платья, посреди которого расплылось большое черное
кровяное пятно; кровь запеклась и на полу вокруг ее бедер, окружая их, наподобие
нимба. Я приблизился и всмотрелся в ее нежное и гордое лицо, сияния которого
едва коснулась уже начавшаяся безобразная и тайная работа смерти, ведущая
каждого человека к разрушению и забвению. Посередине черного пятна я увидел
какой-то предмет, выступавший между ее ног. То был меч, всаженный по самую
рукоять, - чудовищная жестокость, убийство и одновременно бесчестье. Рана эта
была единственной - без сомнения, ее умертвили именно таким способом, дабы
покарать за то, что она произвела меня на свет. Я схватился за меч и со страшным
криком, так, словно он поразил мое собственное тело, вырвал его и отбросил
далеко прочь. Зловонная жидкость потекла из раны. Я старательно обмыл свою мать
и переодел ее, выбрав самую богатую одежду, какую только смог найти. Потом
поднял ее и положил на постель. Я сел возле нее и оставался там, не отводя от
нее глаз и неустанно вполголоса призывая ее, с чувством страстной любви, чистой
и беззаконной, словно желая вернуть ее из холодной страны смерти в этот еще
более холодный мир, где она оставила меня одного.
Вдруг я заметил, что почти уже не вижу ее, потому что настала ночь. И эта
слепота, словно последний знак смерти, навсегда разлучившей нас, наконец вселила
в меня ужас. Та необычайная решимость, которая прежде заставляла меня
действовать и мыслить как бы отдельно от самого себя и притупляла осознание
всего происходившего, или, вернее, его истинного значения, избавляя меня от
самых невыносимых страданий, теперь оставила меня. Я разом почувствовал всю
звериную жестокость жизни и погрузился в ад. Я бросился на тело матери и
судорожно сжал его в своих объятиях, я безутешно плакал и безнадежно кричал, как
может кричать и плакать лишь тот, кто на пороге своей жизни познал горечь утрат.
Так мир рухнул в первый раз. Мне было девять лет. Я чувствовал себя ребенком и
стариком.

7


Утер, соединившаяся кровь Уэльса и Логриса сплотила их не браком, не любовью и
не общим потомством, но убийством, войной и смертью. И мы с тобой - единственные
оставшиеся в живых дети смешанной крови от этого мрачного союза. Мы - дважды
наследники двух родов: одних и тех же людей, связанных между собой двойственными
узами - в зависимости от того, идет ли речь о кровном или духовном родстве.
Потому что ты, брат Пендрагона, по своему характеру и уму - продолжение моего