"Филип Ридли. Крокодилия " - читать интересную книгу автора

меня никогда не было друзей, настоящих друзей. В школе надо мной все время
подшучивали. Я никогда не знал, кто я, кем хочу стать. Мама сказала, что у
меня артистический тип, и я ей просто поверил. В сентябре пойду в
художественную школу. Просто потому, что она этого захотела. Нет, нечестно
так говорить. Я и сам хочу. Просто я злюсь на нее. Я привык во всем ей
противоречить, вот и все. Я научился этому у сестры. Ох, в моей семье никто
никого не любил. Любовь была просто игрой во власть.
- Ты сам себе веришь, когда это говоришь?
- Не знаю. Когда говорю, я себе верю. Звучит правдоподобно. Но
единственное, что для меня важно, это то, что я люблю тебя.
- А я тебя.
Мы поцеловались.
- Чем, черт возьми, я занимался до того, как тебя встретил?
- Придумывал истории? - откликнулся он.
Вот история моего детства.
Единственный друг, которого я могу вспомнить - мой одноклассник Кевин.
До пяти лет я сидел дома, смотрел телевизор или ходил с мамой по магазинам.
Потом пошел в школу и познакомился с Кевином, который любил тракторы, бегать
наперегонки и пауков. Он собирал пауков, хранил их в пустых банках, пока они
не сворачивались и не умирали, оставаясь на дне маленьким комочком шерсти.
Мы играли на помойках, превращая пустые баки для мусора в космические
корабли или танки. Я возвращался домой, раскрасневшийся и уставший, весь в
грязи и траве, мама шлепала меня, раздевала и отмывала.
Мы дружили с Кевином, пока нам не исполнилось одиннадцать, потом мы
пошли в разные школы, и у меня не осталось друзей, я стоял один в углу
площадки, молясь, чтобы футбольный мяч не полетел в мою сторону. Мальчики в
моем классе смеялись надо мной, потому что я говорил не так, как они, не
понимал их шуток и не любил футбол, регби, и все, что якобы должны
непременно обожать мальчишки. Единственное, что мне нравилось, это сидеть
одному в классе и рисовать, воплощая свою жизнь в мечты, уплывать в
бесконечный океан белой бумаги.
Мою учительницу рисования звали Мэри Чоат. В каком-то смысле, думаю,
она была моим другом, хотя тогда я был слишком мал, чтобы понимать это или
хотеть этой дружбы. Я вовсе не стремился с кем-то дружить, я вполне
благополучно обитал в мире своих рисунков. Они были надежны, прекрасны и
защищали меня, точно стая птиц.
- Ты очень талантлив, - говорила Мэри Чоат.
- Спасибо, мисс.
- Что ты будешь делать, когда закончишь школу?
- Пойду в художественную школу, - отвечал я покорно.
- Превосходно, превосходно. Ты очень одаренный человек.
И она написала в моей характеристике: "Он очень талантлив. Я возлагаю
большие надежды на этого молодого человека". Я вспыхнул от гордости, когда
прочитал эти слова. Талант и надежды. Надежды и талант. Я был молодым
талантливым человеком, на меня возлагались надежды.
Я хотел бы сойтись со своими одноклассниками. Нет, не подружиться с
этими мальчиками - это казалось абсолютно невозможным, но я хотел быть им
сердечно близок. Но ничего не получилось. Я оставался изгоем, всегда был
лишним, мне не доверяли, я сидел один, ел один, смеялся один. Когда мы стали
постарше, физические унижения прекратились, но словесные издевательства