"Кэрри Ричерсон. Племя мертвецов [NF]" - читать интересную книгу автора

сознании, это были последние секунды ее жизни. И этот ее взгляд, когда она
пыталась закричать, захлебываясь в крови и пене...
Лнджелина бросилась к жертве, остальные окружили Энглторпа. Он что-то
бормотал, отступая в тень амбара; одной рукой он пытался натянуть штаны, д
другой размахивал окровавленным ножом. Мы все кричали ему, чтобы он бросил
нож, но я уверена, что он даже не понимал, что ему говорят. В любон момент
кто-нибудь мог застрелить его, а я совсем этого не хотела. Нет, только не
это.
И тут среди всего этого хаоса появился маленький Джеффри Торнтон, и
Энглторп потерял над собой всякий контроль. Он бросил нож, упал на колени
и пополз к моим ногам, плача и умоляя нас защитить его. Мне хотелось пнуть
его ногой в лицо.
Я с отвращением отвернулась.
Только для того, чтобы увидеть, как Кайл поднял свой револьвер и взвел
курок. Во внезапно замершем амбаре щелчок курка прозвучал как удар гонга.


* * *


Ночь. Улица, задыхающаяся от тумана и страха. На земле в неясном свете
фонаря на углу растянулось тело. Одна рука отброшена в сторону, другая
лежит в тени. Что-то темное сочится из груди и тонет в пятнах прошлых
грехов на тротуаре.
Молодая женщина в полицейской форме склоняется над телом. Она держит
его под прицелом, но руки у нее дрожат, ствол револьвера еще горячий, он
слегка дымится во влажном воздухе.
Вопрос: сколько револьверов видите вы на этой картинке?
Ответ: любой, самый справедливый выстрел всегда попадает в двоих.


* * *


Я заморгала и вновь вернулась в удушающую вонь амбара, пропитанного
запахами крови, страха, предсмертного пота и мужского семени. Через
мгновение к этим запахам добавится запах пороха. Мы все желали Энглторпу
смерти, но я не могла позволить Кайлу погубить себя. Анджи была готова
прыгнуть на него. Я жестом велела ей оставаться на месте: мне в голову
пришла жутковатая мысль.
- Кайл, а что ты будешь делать, когда о н поднимется из могилы, чтобы
обвинить в убийстве тебя?
На некоторое время все замерло. Потом у Кайла задрожали руки, сначала
запястья, потом плечо, потом дрожь охватила все его тело. Я дотянулась до
его револьвера, поставила на предохранитель и отобрала у него оружие.
Слезы - стыда? ярости? - текли у него по щекам. Впервые за слишком долгое
время он вызвал во мне не раздражение, а нежность. Он, конечно,
заслуживал, по крайней мере, такого же сочувствия, какое вызвали у меня
несколько минут назад мертвецы. Я подумала о Джеффри Торнтоне, его матери
и изо всех сил прижала к себе сына.