"Морис Ричардсон. День нашей победы над Марсом " - читать интересную книгу автора

Мне поручается сплошная синекура - стучать на крайних форвардов в
Центральный Комитет капитанов. Я беру под крыло Энгельбрехта и отправляюсь
на дело.
Свисток - и Мельхиседек[6] бьет по мячу. Навуходоносор[7] бросается
вперед и подбирает мяч. Он отдает пас Нерону, Нерон - Аттиле, Аттила - Беде
Достопочтенному[8], Беда - Этельреду Неразумному[9], а тот вколачивает мяч в
кратер. Де Милль что есть мочи дует в свисток, призывая к схватке.
Энгельбрехт пытается сползти в самую гущу свалки.
- Держись в сторонке, - говорю я ему: карлик пытается встрять между
Генрихом VIII и Сетевайо[10]. - Нереально! Тебя расплющат.
Де Милль выкатывает мяч по наклонной плоскости в самую гущу борющихся.
Наши вбрасывающие, Анак[11] и Гаральд Гардрада[12], подхватывают мяч и
начинают перепасовку. Однако хрупкие форварды-человеки - несерьезные
соперники для громадных марсианских головорезов. Нам этих монстров не
сдержать. Единственный выход - выбираться из кратера, пока они не размазали
нас по стенке. Наш скрам-хав[13] Чарли Маркс сразу это понял. Мы с
Энгельбрехтом заглядываем за край кратера и слышим его резкий лай.
- Уходите! - орет он. - Вы, teufels[14]! Уходите ради всего святого!
И наши уходят в последний момент. Как только Чарли Маркс ловит яйцо
Руха от бутсы Бисмарка, фаланга марсиан сметает нашу переднюю линию. Маркс
отдает пас назад Фреду Энгельсу, своему хав-флаеру, и оказывается смятым
бутсами и задницами.
- Надо было пасовать старине Чарли, - говорит Томми Прендергас. - Пусть
у него дурной характер, но зато он самый проворный скрам-хав в этом мире, да
и ином тоже. Ладно, надо бы двигаться к воротам. Вас подбросить, ребятки?
Фред Энгельс разобрался в ситуации и успел организовать путь к
спасению. Он перебрасывает мяч Гладстону[15], а тот одаривает им
Блондена[16]. И не успеваю я глазом моргнуть, а Блонден уже ведет мяч на
своем канате. Это великий момент, величайший момент в истории этой встречи.
Игроки на поле неистовствуют, оркестр не находит ничего лучше, чем грянуть
вторую часть Сверхзвуковой Симфонии, отчего обрушивается вторая половина
трибун.
Мы уже не в кратере, но все еще в обороне. К сожалению, Блонден не
имеет возможности протянуть свой канат до стратегически важной точки и
вынужден уйти за боковую. Но все же мы отбиваем приличный кусок поля, проход
Блондена просто великолепен, особенно если учесть, что последние пять миль у
него под ногами мешалась стая птеродактилей, выпущенная из авоськи
марсианской девчушкой-подростком.
Мяч наш, но он попал в плохие руки. Стависки[17] ловит мяч и передает
его Боттомли[18], Боттомли - Джейбесу Бэлфуру[19], Джейбес Бэлфур - Чарли
Пису[20], а Чарли Пис - Джонатану Уайльду[21], и с каждым пасом мы уступаем
отвоеванные позиции. Джонатан Уайльд делает длиннющий пас Иуде Искариоту,
который предает его в ряды три-квотеров марсиан, и те принимаются за дело.
Растянувшиеся в линию гиганты мчатся по иссиня-черной поверхности Луны,
передавая мяч с одного фланга на другой, - для фаната-сюрреалиста это, без
сомнения, великолепное зрелище. Мы, то есть те, кто должен остановить их,
видим это несколько иначе. Я слишком занят фиксированием имен увиливающих, а
Энгельбрехт горит желанием показать себя в деле. Воинственно хрюкнув, он
бросается вниз и цепляется за шнурок марсианина три-квотера. Карликом
боронят лаву, но он терпит и не ослабляет мертвой хватки.