"Семен Ефимович Резник. Вместе или врозь? (Судьба евреев в России)" - читать интересную книгу автора

целую галерею их выводит в своих "Воспоминаниях" С. Ю. Витте, заключавший,
что "нет большего юдофоба, как еврей, принявший православие".[7] Глава
московских "союзников" (Союза русского народа) крещеный еврей В. А. Грингаут
с гордостью носил звание "черносотенца", считая его почетным.
"Разве не было и раньше нападок на ужасный для евреев и их политических
приживалок "царизм"? Мне помнится, что задолго до процесса Бейлиса, задолго
до еврейской революции 1905 года мне пришлось читать где-то за границей - не
то в Швейцарии, не то в Германии - крайне безмозглую брошюру того же г-на
Бурцева с апологией цареубийства... Не более убедительны и сравнительно
сдержанные завывания доморощенных шабесгоев, пытающихся переложить черную
вину убийства Ющинского на голову русского правительства. Читая иеремиады
перекинувшихся в еврейский лагерь журналистов, в самом деле можно подумать,
что, не возбуди русская юстиция преследования против Бейлиса, то ровно
"ничего" и не было бы".[9]
Я выделил курсивом те места, которые ясно показывают, с каким
беспардонством черносотенный публицист "объевреивал" всех ему неугодных - от
известного историка и публициста, близкого к эсерам, Владимира Бурцева до
"сравнительно сдержанных" (то есть отнюдь не симпатизировавших
революционерам) "шабесгоев"
В реальности водораздел проходил отнюдь не по национальной линии.
Партийные симпатии и пристрастия объединяли (или, наоборот, разъединяли)
людей куда сильнее, чем этническая принадлежность. Известный юрист и один из
лидеров партии конституционных демократов М. М. Винавер по своим взглядам и
личным симпатиям был куда ближе "шабесгоям" типа П. Н. Милюкова, В. Д.
Набокова или Ф. И. Родичева, чем к эсеру-террористу П. М. Рутенбергу. А
еврей Рутенберг, разоблачивший Григория Гапона как агента охранки и
казнивший его, был куда ближе Владимиру Бурцеву, чем своему соплеменнику
Евно Азефу, которого в связях с охранкой изобличил тот же Бурцев.
Даже в наиболее, казалось бы, монолитной группе умеренных
евреев-интеллектуалов наблюдались глубокие расхождения по самым коренным
вопросам. Так, С. Ю. Витте приводит эпизод, когда он, будучи главой
правительства в самые напряженные дни октября 1905 года, принял еврейскую
делегацию и стал ей внушать относительно участия евреев в революционных
выступлениях:
"Это не ваше дело, предоставьте это русским по крови и по гражданскому
положению, не ваше дело нас учить, заботьтесь о себе. Вот вы увидите,
насколько от такого поведения вашего, которому вы теперь следуете, вы и ваши
дети пострадают".[11]
И каков же был ответ? Витте продолжает:
"Барон Гинзбург заявил, что он совершенно разделяет мое мнение.
Слиозберг и Кулишер также заявили, что и они разделяют мое мнение. Остальные
же присутствовавшие евреи не соглашались с моими увещеваниями. В особенности
возражал Винавер, заявивший, что теперь настал момент, когда Россия добудет
все свободы и полное равноправие для всех подданных, и что потому евреи и
должны всеми своими силами поддержать русских, которые этого добиваются и за
это воюют с властью".[12]
У евреев, как у особой этнической и религиозной группы, конечно, была
своя жизнь, свои интересы, а значит, и свои идеологи, которые эти интересы
выражали. Во второй половине XIX - начале XX века происходил бурный расцвет
еврейской литературы и прессы на идиш, иврите, да и на русском языке;