"Леонид Резник. Дом в центре (Часть вторая)" - читать интересную книгу автора

том, что два миллиона прибывших говорили на идише. Четыре миллиона
собирающихся приехать - тоже. Вставал вопрос о введении еще одного
государственного языка, но это только усугубляло проблему разноязычия. В
конце концов, правительство сумело уломать религиозные круги и принять
закон о введении, через пять лет, единственного государственного языка. Им
должен был стать священный язык иврит. Новый закон получил поддержку с
самой неожиданной стороны. Хиджазцы, самая буйная и воинственная, но
наименее образованная община, дружно проголосовали "за" . Их "почти
арабский" был ближе всего к ивриту, да и из-за своей религиозности они
почти все прекрасно знали сам иврит. Возможность получить отличную фору
перед сефардской интеллигенцией, хазарскими торгашами, а особенно - перед
этими новоприбывшими дармоедами из Ашкеназа - радовала. Таким образом вся
страна засела учить иврит...
Если бы не последействие наркотика в первые часы моего пребывания в музее,
я, скорее всего, растолкал бы любопытных, добежал до первой подходящей
лестницы и... сидел бы в своей семиэтажной суперкамере со всеми
удобствами, слушал бы, позевывая, умные речи Генсека Ивашко, разглядывал
бы с лупой фотографии собак разных пород, мечтая найти ту самую, свою.
Но я упустил момент. Вначале меня отвезли к медикам, те сделали анализ
крови, проверили мои рефлексы и вкатили такую дозу успокоительного, что я
два дня был слаб как ребенок и кушал, в основном, с ложечки. Пока я так
возвращался в человеческий облик, у меня пытались узнать, кто я такой. К
делу привлекли полицию, посчитав меня то ли ненормальным, то ли
ограбленным новоприбывшим, оле хадашем. Когда выяснилось, что я не знаю
идиша, зато пытаюсь говорить на никому не известных и, похоже, очень
редких языках (русский, английский), к делу подключили Службу
Безопасности. После того, как были найдены знатоки новгородского, со мной
стали разговаривать. Я, опасаясь быть прикованным к стене, стал
разыгрывать из себя помешанного. Но еще до того, как я встал на ноги,
чтобы убежать, был послан запрос в балтийскую резидентуру. ИИИ оказался
абсолютно прозрачен для израильской разведки, одновременно с первыми
попытками принять вертикальное положение я получил протоколы своего
нарко-допроса.
Протоколы были небогатые. То ли Дом защитил себя, то ли моя психика на
грани ущерба вытащила меня из этой неприятной ситуации.
Итак, отдышавшись после инъекции балтийских медиков, я, поначалу, говорил,
что мы все друзья, и что я хочу петь хором. Когда меня спросили, как я
хожу в другие места, я стал звать Лестницу и Мать Всех Лестниц. Потом -
Ветра. Потом стал лаять, рычать, выть, скалить зубы и даже... пытался
кусаться. Меня оставили, я заснул, и даже новый, протрезвляющий наркотик
не мог вернуть меня в сознание. В какую-то из секунд, когда наблюдавший за
мной охранник отвел взгляд, я исчез. Цепи и кандалы остались на месте
неповрежденными.
Я ломал голову над тем, что произошло. Получается, Дом совсем не
обязателен для перемещений? Уже дважды я переместился, не пользуясь
лестницей: в мир скелетов и в музей. Было еще что-то, еще какой-то
случай... не вспомнить. Если бы речь шла только о побеге из тюрьмы, я
решил бы, что это Дом меня вытащил, спас. Но тогда, от чего я спасался в
мире скелетов? Тогда запишем "прыжок" на счет наркотиков. Они мобилизовали
ресурсы мозга... Остановимся на этой версии.