"Леонид Резник. Дом в центре." - читать интересную книгу автора

зарубежных книг и журналов, то можно понять, как в классе четвертом -
пятом мне удалось заподозрить в своих папе и маме иностранных шпионов. Я
долго думал, куда бы об этом сообщить, но потом набедокурил в школе, отца
вызвали, он (как это ни странно) встал на мою защиту и поругался с
учительницей, а я, преисполненный благодарности, обо всем забыл.
С первых классов школы отец пытался приобщить меня к спорту. Я ходил
(поочередно) на плавание, легкую атлетику, фехтование, самбо. То ли виной
тому были мои способности (вернее, их отсутствие), то ли патологическая
лень (мнение отца), но ни в одном из видов спорта я не добивался ни
малейшего успеха, а телосложение мое оставляло желать лучшего. С изучением
иностранных языков (еще одна мания отца) дело обстояло примерно так же. И
платные курсы, и отцовские эксперименты, когда он пытался преподавать сам,
были бесполезны. Английский, французский и экзотический итальянский не
затронули моей памяти точно так же, как если бы я проходил их в школе
(школа у меня была редкая, с испанским языком). К десятому классу отец во
мне полностью разочаровался. Его не радовали хорошие оценки, не
расстраивали плохие, а мое поступление в политех, похоже, вообще не
тронуло. Начало казаться, что сын-середняк попросту не устраивал моего
отца, и он старался забыть обо мне, как о досадном эпизоде (вернее, одном
из эпизодов) в своей биографии.
В матери было больше душевной теплоты. Она с интересом выслушивала
рассказы о школьной жизни, сердилась за двойки, ходила на родительские
собрания, интересовалась, какая из одноклассниц, по моему мнению,
симпатичней. Она заботилась о моей одежде, да так, что у меня никогда не
было желания приобрести что-нибудь особо модное, все уже было. Мой призыв
в армию перед окончанием первого курса института мать восприняла с большой
тревогой. Отец же, напротив, оживился и даже был рад.
Если вспоминать квартиру и быт, то странностей можно обнаружить
намного больше. Я жил в самом центре города, в районе сплошных
коммунальных квартир. Да и наша считалась коммуналкой. Но... Невозможно
заставить ребенка молчать о том, что его окружает. Почти каждый день мои
одноклассники рассказывали о квартирных баталиях, о пьяных дебошах соседей
и тому подобном. В нашей "коммуналке" ничего подобного не было. Огромный
коридор всегда пустовал, а на кухне царило запустение. Чаще чем раз в два
дня встретить кого-либо из соседей не удавалось. В комнатах за стенами
всегда стояла мертвая тишина. Все это было очень странно, но... почему-то
не вызывало даже намека на удивление.
Что-то не в порядке было у нашей семьи и с питанием. Готовил, как
правило, отец. Вернее, подавал на стол уже готовые блюда. И какие блюда!
Только бригада прекрасных кулинаров могла изготовить что-то подобное. Да и
исходные продукты явно не были приобретены в соседнем гастрономе. (Как я
мог об этом знать, ни разу в жизни не побывав в продуктовом магазине?) Но
вот увидеть отца за жаркой, варкой, потрошением или просто за завариванием
чая мне не удавалось ни разу. Мать - да. Но она готовила только в
отсутствие отца, щедро используя содержимое холодильника. А тот - обычно
пустой - во время отцовских командировок оказывался битком набитым
деликатесами.
Вообще, странностей хватало. Например, случай с приемником. В третьем
классе мой одноклассник Миша Петухов принес в школу малюсенький
транзистор, и все переменки подряд мы развлекались, слушая то "Маяк", то