"Майк Резник. Аванпост" - читать интересную книгу автора

подобного, ищет, должно быть, не один год, а вот теперь понял, что поиски ни
к чему не приведут, что кроме него других кораземов на планете не осталось.
Да, он ходил там, где раньше бродили его братья и сестры, но, глядя на
него, я видел, что он потерял надежду встретить кого-нибудь из своих, хотя
раньше счет шел на миллионы.
Он заметил меня на пятый день. Я не сомневался, что на него охотились
раньше, а потому он знал, на какое расстояние бьет оружие, которым
пользовался человек. Однако он просто стоял и смотрел на меня, словно
просил, чтобы я избавил его от невыносимых страданий. А я не мог этого
сделать. Нет, нарушить закон я не боялся, просто не хотелось остаться в
истории человеком, застрелившим последнего коразема, и какое-то время спустя
он продолжил свои бесцельные поиски. Я больше не таился, он в каком-то
смысле терпел мое присутствие. Не пытался напасть на меня, не пытался
спрятаться от меня, вел себя так, словно я - дополнительная ноша, которую
приходится нести на и без того нагруженных плечах.
Потом мы вышли на тропу, по которой восемь или девять часов тому назад
прошли охотники. Я, конечно, хотел сойти с этой тропы, чтобы не напороться
на них, но мой коразем придерживался прямо противоположного мнения. Уловив
запах охотников, от отчаяния он направился следом. Я прекрасно понимал, что
там никаких кораземов нет и в помине, а он не мог не знать, что эта тропа
выведет его к охотникам и их винтовкам.
Пару часов спустя я нашел разряженную лазерную батарею с
выгравированными на корпусе инициалами Дикаря Грина, а уж в том, что Грин,
увидев коразема, тут же убьет его, чтобы заполучить его глаз-камни, у меня
не было ни малейших сомнений.
И я осознал, что не хочу, чтобы последний коразем умер по той же
причине, что и ему подобные (включая тех, кого я убил самолично). Мы с
Грином давно дружили, через многое прошли плечом к плечу, я прекрасно его
знал и понимал, что мне не отговорить его от убийства коразема. Деньги,
которые он мог получить за два глаз-камня, Грин наверняка поставил бы выше
нашей дружбы.
Уж не знаю почему, но я не хотел, чтобы после смерти у последнего
коразема вырезали глаза, просто не мог этого допустить.
Поэтому я позвал коразема, впервые произнес слово в его присутствии, он
замер, повернулся ко мне. Я подошел, остановился в двадцати ярдах от него.
- Мне очень не хочется убивать тебя, - я нацелил на него лучевик, - но
я вижу, что ты устал от жизни, и не хочу, чтобы тебя резали на куски. Ты
станешь единственным животным, чьи глаза не станут ювелирным украшением, из
чьих ног не сделают стулья для бара, а из хвоста - мухобойку. Этот мир и
кораземы не сделали мне ничего плохого, вот я и отплачу добром за добро.
Он стоял, покачиваясь, не спуская с меня глаз и, когда я нажал на
спусковой крючок, клянусь, я увидел в его взгляде благодарность и безмерное
облегчение.
Он рухнул на землю, я подошел к нему и, убедившись, что он мертв, не
хотел причинять ему дополнительную боль, выжег ему глаз-камни, чтобы никто
не смог нажиться на них.
После этого Пепони мне разом разонравилась и через неделю я улетел на
Фалигор.

* * *