"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

почему его сердце прикипело именно к ним - это уж, полагал Фортунат, вопрос
в компетенции не богослова, но самого Бога. Во всяком случае, у короля он
ничего спрашивать не стал, знал - если тот не хочет говорить, так под
пытками слова не вытащишь. А вот с Азарикой побеседовать решил, и спросил ее
как-то, почему бы ей, вместо того, чтобы в десятый раз перечитывать Григория
Турского ( "Историю франков" Фортунат прихватил с собой из монастыря, в
Компендии библиблиотеки не было) не сходить на исповедь?
- Исповедь, причащение, отпевание... и все великие таинства
церковные... - она сумрачно посмотрела на него из-под жестких ресниц. - Тебя
удивляет, отец, мое непочтительное к ним отношение? Что делать, так
получилось. Известно ли тебе, что до того, как я постучалась в ворота
св.Эриберта, я вообще ни разу не бывала в церкви, не слышала мессы, не
принимала причастия... тебя это пугает? Я скажу тебе больше, отец, - я не
знаю, крещена ли я!
Это действительно пугало Фортуната, и он сказал несколько суше, чем
ожидал от себя: - Уж одно-то из церковных таинств тебе придется в ближайшее
время признать. Таинство брака. - Исповедь я тоже признаю, - возразила
она. - Но предсмертную. При жизни же переваливать собственные грехи на
другого человека представляется мне делом недостойным и, мягко говоря,
стыдным.
- Сейчас нас никто не слышит, дитя... и слова мои не могут быть
использованы тебе во вред... так вот - меня часто называют еретиком, но то,
что говоришь ты - это уж ересь явная!
- Успокойся, отец. Клятвенно обещаю - когда буду умирать - не позову на
исповедь никого, кроме тебя.
Он рассмеялся дробным старческим смешком.
- Тебе сколько лет, дитя мое? Полагаю - нет и двадцати. А мне -
семьдесят четыре. Ты называешь меня "отец", хотя на деле я гожусь тебе в
деды. И ты полагаешь умереть раньше меня?
- Моя предшественница была моложе меня. -Огромные черные глаза в упор
посмотрели в лицо Фортунату. - И, однако ж, умерла. И как раз без покаяния.
Тут Фортунату и в самом деле стало страшно. Так вот что у нее на уме! И
ведь не без оснований...
Отринув сомнения, он выбрался из своих покоев и отправился разыскивать
Эда. Отловив его на плацу, изложил свои соображения. Тот поначалу отнесся к
ним с недоверием.
- Азарика боится? Отец, ты должен бы давно понять, что она не боится
никого и ничего!
- Ну, может быть, я неверно выразился. Может быть, она не боится
смерти. Но она совершенно к ней готова.
Эд резко повернулся к Фортунату.
- А ты сам как считаешь? Покушение на ее жизнь возможно?
Старик покачал головой.
- Ты прекрасно знаешь, что тебя многие ненавидят. И это уже достаточная
причина. Так вот - ее ненавидят не меньше. И она тоже это знает.
Кулаки Эда сжались.
- Я прикажу охранять ее, как никого и никогда еще не охраняли в этом
проклятом королевстве... пробовать все, что она ест и пьет... и при малейшей
небрежности буду сам пытать виновного. И вешать - то, что останется после
пыток - на воротах замка. Чтобы каждый, кто приходит сюда, знал, как