"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

лотаринги, то ли нападающие в горячке боя, - так и осталось неизвестным.
Все же братии удалось кое-как справиться с пожаром. Сгорела сама
церковь, аббатские покои и некоторые строения, примыкающие к ним, крипта
была завалена обломками камня, однако часть жилых строений уцелела, в том
числе кухня, и это было причиной, по которой их заняли, потеснив сирую
братию, королевские дружинники.
По приезде Эда вокруг монастыря все еще стлались дымы, но рожденные уже
не пожаром, а лагерными кострами. Ошеломленные, потерянные монахи слонялись
между ними. Некоторые выпрашивали у воинов пищу, иногда получая оную, чаще
же - тычки по шее. Другие, более крепкие телом и духом служители господни,
ковырялись среди развалин, разгребая обломки камней и чая, видимо, этим
кое-как залатать причиненный обители ущерб. По приказу Эда Жерар отловил
одного такого трудолюбивого чернеца и приволок к королю. Монах явно слабо
понимал, чего от него хотят, хотя сильно старался, затем объяснил, где можно
найти аббата. Говорил он, как большинство местных жителей, с чудовищным
аллеманским акцентом.
Аббат обнаружился в кухне, причем вовсе не принимал пищу и не указывал,
как ее готовить, как можно бы предположить по месту его пребывания. Он
просто сидел за дощатым столом, подперев голову руками - не старый еще,
полнотелый человек, и совсем недавно, видимо, рыжий. По кухне шатался
какой-то люд - солдаты, слуги, монахи, и они обращали на него внимания не
больше, чем он на них. Несчастья обители, вероятно, совершенно сокрушили его
душу. Только после того, как Жерар растолковал ему, кто находился здесь,
аббат несколько высунулся из своей скорлупы. На вопрос, жив ли брат Нигелл,
что некогда была переведен сюда из монастыря святого Эриберта, утвердительно
кивнул.
- Так где же он?
- У себя в келье, - прокаркал аббат, все с тем же аллеманским
выговором. - Он и раньше редко показывался, а теперь и вовсе не выходит.
Очень старый...
- Он хоть в своем уме? - спросил Эд. Одного безумного старика на пути
его поисков ему уже хватало.
Аббат не ответил, вновь уронив голову на руки и впав в прежнюю
тоскливую прострацию.
Эд покинул кухню и, перейдя монастырский двор, подошел к уцелевшему
зданию, где располагались жилые кельи. Жерару велел охранять вход.
Внутри царил сумрак, и шаги Эда отдались эхом в гулкой пустоте. Ему это
не понравилось, он принудил себя ступать по возможности бесшумно и положил
руку на рукоять меча, хотя нападать на него здесь вроде было некому.
Заглядывая в одну келью за другой, он убеждался, что они пусты. В кельях
было ненамного теплее, чем снаружи, и вряд ли кто из монахов, даже не
занятый молитвами или трудами по восстановлению обители, стал бы искать
здесь приюта. По мере того, как Эд углублялся внутрь, становилось все
темнее. И Эд шел все более осторожно, когда внезапно до него донесся голос,
старческий, но ясный, читающий:
- "Душа моя среди львов; я лежу среди дышащих пламенем, среди сынов
человеческий, у которых зубы - копья и стрелы, и у которых язык - острый
меч".
- Ты - Нигелл? - спросил Эд.
- Да. А ты - дьявол, пришедший за мной? Готово сердце мое, давно