"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

- Иногда ты меня удивляешь.
- Ты меня любишь? - спросил он.

Фортунат уже и не чаял дождаться визита своего духовного сына, после
того, как в последний раз вынужден был сам искать его. Впрочем, Эд пришел с
той же целью - поговорить об Азарике.
- Ты все еще опасаешься покушений?
- Нет. Похоже, я все предусмотрел.
- Так что же тебя беспокоит?
-С чего ты взял, будто меня что-то беспокоит? Хотя... да. Знаешь, нет
на свете более несхожих людей, чем она и я - ни в чем. Но иногда она
смотрит, как я, смеется, как я, говорит, как я...
Старик печально улыбнулся.
- А чего ты ждал? В течение трех лет именно ты лепил ее душу. И мне
остается только благодарить Господа за то, что у нее хватило сил не стать
твоим отражением.
Эд обдумал услышанное. Ухмыльнулся.
- Да, двоих таких, как я, мир бы точно не выдержал!
- А мне казалось, что ты сумел совладать со своей гордыней. Или просто
на время забыл о ней.
- Может быть... Гордыня... Что бы вы, кроткие, делали без нас, гордых?
Когда-то ты сам толкнул меня на службу Нейстрии, иначе я, возможно, до сих
пор разбойничал бы в Туронском лесу.
- Как давно... - пробормотал Фортунат. - Три года... а кажется, не одно
поколение миновало. Как мы все изменились...
- Ты-то не изменился ничуть. И я этому рад. Но в одном ты прав - и
изменились, и научились многому. Например, что дела государства должны
вершить воины, а не попы, как это пытался делать Гугон, гори огнем в аду его
проклятая душа!
- Ты богохульствуешь, сын мой.
- Должен понять - мало добра я видел от святой матери нашей церкви.
Один Фульк чего стоит! А Балдуин? Перечислять - пальцев на обеих руках не
хватит. Только ты и Гоцеллин примиряли меня с церковью, да много ли таких,
как вы!
- Да, Гоцеллин, - Фортунат осенил себя крестом, - мир праху его, святой
души был человек.
- Не знаю, был ли он святым, а храбрым и верным был. Я к нему был
привязан, и он ко мне - тоже. Говорят, он звал меня перед смертью, но я не
успел. Когда я пришел, он был уже мертв. А ведь он ждал меня, и... - Эд
вдруг замер и почти без голоса договорил, - и я теперь, понял, почему... Он
же был исповедником... - Эд снова осекся, - принцессы Аделаиды.
От Фортуната не укрылось ни изменение в поведении Эда, ни то, что он
опустил слова "моей матери" перед именем принцессы. Ему было известно,
конечно, о более чем холодных отношениях между Эдом и его матерью, но здесь,
кажется, было что-то другое.
- Ты уверен, сын мой, что тебе более нечего мне сказать?
Эд резко повернулся и пошел к двери. Но лишь для того, чтобы проверить,
нет ли за ней кого, и поплотнее ее захлопнуть. Затем он вернулся к Фортунату
и опустился перед ним на колени. Причем даже в таком состоянии его голова
оказалась вровень с лицом сидящего старика.