"Наталья Резанова. Последние Каролинги - 2 (Прод.романа А.Говорова 'Последние Каролинги')" - читать интересную книгу автора

казалось ей, она привыкла в последнее время. И постель... полотно грубое, но
свежее, не прелая солома, не вонючая рогожа перед очагом с дымящимся торфом.
Она скосила глаза - и увидела на беленой стене распятие. Сама же она лежала
на узкой постели, укрытая одеялом до подбородка. Она выпростала из-под
одеяла руку. Рука - исхудалая, бледная, с длинными пальцами - и обломанными
ногтями, дрожала от слабости. Ей припомнилось, что когда она в последний раз
смотрела на свою руку, та тоже дрожала. Но совсем по другой причине...
совсем по другой. Она снова закрыла глаза, и странные видения нахлынули на
нее.

Потные, грязные, небритые рожи, скалящие в ухмылках гнилые зубы...
Блеск алмазного шитья на золотой парче... Вонючие, осклизлые лохмотья...
Клубы благоухающего ладана под озаренными свечами мозаичными сводами...
Полусгнившие, расклеванные воронами трупы, раскачивающиеся на виселицах...
Потом из этого хаоса стали формироваться фигуры. Толстый мужчина средних лет
с меланхолически опущенными щеками. Тщедушный клирик с лицом аскета и руками
душителя. Страшная старуха выступила из тьмы, щерясь беззубым ртом. За ней -
так же, во тьме - еще одно лицо - она так и не поняла, мужское или женское -
в тусклом отблеске панциря: черные огромные глаза, угрюмо сжатые губы. И за
всеми ними - еще один облик, только один, и его она не могла, не хотела, не
позволяла себе видеть!
Она закричала. Кто-то тронул ее за плечо.
- Тебе что-нибудь нужно, дочь моя?
Перед ней стояла немолодая женщина, высокая, костлявая, с грубым лицом
под монашеским покрывалом.
- Где я? - прошептала она и не узнала своего голоса. Ее голос не должен
быть таким слабым и хриплым.
- В монастыре святой Урсулы в городе Анделауме, - ответила женщина.
Теперь она вспомнила, кто она - Рикарда, императрица Италии, Нейстрии и
Австразии. Супруг ее Карл III лишился всех трех своих корон и умер... а
потом... потом было что-то еще, о чем она не дозволяла себе думать,
отталкивая все поползновения рассудка, ибо желала его сохранить.
Она бессильно откинулась на подушки. Смутно заметила, что костлявая
женщина в келье не одна - были там еще монах-бенедиктинец и смуглый старик в
чужеземной одежде. Они переговаривались между собой и с женщиной, свободно
передвигались по келье, но ей это было все равно.
- Выпейте, госпожа, - старик поднес к ее губам чашку дымящегося отвара
с запахом мяты. - Вам станет легче. Вы будете спать спокойно... без
сновидений.
Именно этого она сейчас хотела - сна без сновидений, без воспоминаний.
Даже если это означало смерть. Она выпила, и веки ее тотчас отяжелели.
- Она выживет? - резко спросила мать Мехтхильда, настоятельница
монастыря, у лекаря-еврея, присланного сюда графом Анделаусским.
- Непременно выживет... необходим только покой. Покой и тщательный
уход.
- Я все же побуду здесь, - сказал брат Ремигий, монастырский
исповедник. - На случай, если понадобятся мои услуги.
- Хорошо, отец мой. Я пришлю кого-нибудь вам в помощь.
Выпроводив лекаря, мать Мехтхильда своей солдатской походкой
направилась сначала в сад, поняблюдать за трудами послушниц, а затем -