"Всеволод Ревич. Перекресток утопий (вариант 1 главы одноименной книги)" - читать интересную книгу автора

равнодушие к нему, но воспоминания о девушке тяжелы для Стерна. Значит, не
столь просто снять с "повестки дня" свободное проявление человеческих
чувств и вряд ли задача может быть решена, так сказать, в организационном
порядке. Скорее всего, она никогда не будет решена, и, может быть, именно
в такой неуспокоенности и скрывается значительная доля человеческого
счастья. Нет, никогда не понадобится "лечебниц для эмоций"!
Если прибавить к этому, что люди будущего не теряют времени на сон, а
воспитание детей отдано в руки общества, которое растит их на прекрасных
Горных Террасах, то у читателя закрадывается вопрос: чем же эти люди
заполняют свой досуг, ведь именно разумное использование свободного
времени демонстрирует духовный потенциал общества? На это в утопии Я.
Окунева ясного ответа нет.
Многие черты будущего, которые открылись нам в окуневском романе, будут
через четверть века развиты в ефремовской "Туманности Андромеды". Правда,
фантаст 20-х годов поступил, как многие тогдашние утописты: приметы
будущего изложены в книге почти столь же конспективно, как в этом очерке.
Автор боится развернуть их в живописное зрелище, тем более боится
заглянуть в душу людей - Стерна, Нелли, а ведь возможности у него были, в
начале той же книги весьма красочно описано бегство короля и миллиардера,
улепетывающих от восставшего пролетариата. Если бы Я. Окунев попробовал
дать художественную панораму "Грядущего мира", мы бы имели прямую
предшественницу "Туманности Андромеды". В предисловии он обращается к
читателю: "Автор имеет основание опасаться, что он взял слишком большой
срок для наступления царства грядущего мира и убежден, что через 200 лет
действительность оставит далеко позади все то, что в романе покажется
читателю выдумкой". Если мы вспомним авторское же вступление к "Туманности
Андромеды", мы сможем убедиться, что ее создатель высказал точно такую же
мысль, и это еще больше сближает две книги, хотя они принадлежат совсем
разным эпохам.
В 1922 году была издана в Канске под названием "Страна Гонгури", а в 1927
году переиздана в Госиздате под названием "Открытие Риэля" повесть
сибирского литератора Вивиана Итина - одно из наиболее совершенных по
своему исполнению произведений ранней советской фантастики.
Первый вариант "Открытия Риэля" был написан В. Итиным в бытность его
петербургским студентом в 1917 году. Лариса Рейснер, хорошо знавшая Итина,
отнесла рассказ в горьковскую "Летопись". По воспоминаниям автора, Алексею
Максимовичу рассказ понравился, но "Летопись" перестала существовать
раньше, чем он попал в набор, а затем в суматохе событий рукопись и вовсе
потерялась.
Судьба занесла В. Итина в Сибирь, где он стал непосредственным участником
борьбы с белогвардейцами и активным строителем новой, социалистической
культуры. В Красноярске он работал вридзавгубюстом, в Канске был
одновременно завагитпропом, завполитпросветом, завуроста, редактором
газеты и председателем товарищеского дисциплинарного суда. Туда, в Канск,
родные переслали ему чудом отыскавшуюся рукопись "Открытия Риэля", которую
он напечатал в местной типографии. Впрочем, "Страна Гонгури" сильно
отличается от первоначальной версии: в нее вошли непосредственные
авторские впечатления от гражданской войны. О судьбе фантастической
книжки, вышедшей в те годы в далекой сибирской провинции, В. Итин
отозвался с иронией: "Расходы мне удалось вернуть. Канские крестьяне