"Петра Рески. Палаццо Дарио " - читать интересную книгу автора

бы провести в Венеции, чтобы оправдать эти десять миллиардов. А с такими
ценами, как в отеле "Гритти", этих ночей было бы не так уж и много. Там
аренда одной анфилады стоит миллион, то есть стоимость почти десяти тысяч
ночей в Ка Дарио. И если бы ему суждено было провести их там, они пролетели
бы за тридцать лет, что для такого города, как Венеция, равносильно взмаху
крыла. Однако он отказался от сделки. Говорят, узнал о проклятии палаццо.
Если вы меня спросите, я вам скажу: он слишком скуп. Однажды я наблюдал, как
в антикварном магазине он восхищался двумя статуэтками венецианских мавров,
но так и не купил их. Поймите меня правильно, синьорина, американцы стали
чересчур жадными.
Ванда поднесла книгу к лицу. После того как в 1511 году в Венеции
произошло землетрясение, читала она, монсиньор Антонио Контарини заявил, что
несчастье - это указание Перста Господня городу, погрязшему в грехе и
превратившемуся в Содом. Блудницы творили что хотели, отцы спали с дочерьми,
братья с сестрами.
- Большинство из тех, кто жил в Ка Дарио, имели склонности подобного
рода, я бы не назвал это слабостями, - сказал господин, которого, видимо,
ничто не смущало.
- Склонность к содомии? - оторвалась от чтения Ванда.
Она закрыла "Интимные истории" и со вздохом отложила книгу в сторону.
- Я имею в виду совершенно определенную склонность. Большинство из них
были иностранцами. Юг и чувственность, вы меня понимаете, синьорина? Это
сочетание на многих действует возбуждающе. Мы таких людей называем
settembrini*, потому что раньше они предпочитали приезжать в сентябре.
Сейчас многие из них живут в Венеции. Даже на всемирно известном Большом
канале. В палаццо церкви Сан Стае один американский музыковед занимает целый
этаж. А палаццо у церкви Св. Фомы принадлежит дизайнеру интерьеров. Он,
правда, итальянец, но не венецианец. Он приехал откуда-то с континента, из
Тревизо. Похоже, и он склонен к этому. И ваш дядя, конечно, большой
оригинал. Он никого не обижает. Развлекается со своими костюмами. Правда,
много брюзжит. Думаю, это еще не самое плохое, синьорина. Я не хочу слишком
волновать вас, но все-таки некоторая предосторожность вам не помешает.
Никогда нельзя знать точно. Но... как я уже говорил, я не суеверен,
синьорина.
______________
* сентябристы (исп.).

"Значит, все-таки он придает этому значение", - подумала Ванда.
- Это очень интересно, история Палаццо Дарио, - сказала она,
подбадривая разговорчивого соседа. - За вами просто записывать надо.
- Вы думаете? - равнодушно ответил господин с впалыми щеками и
пошлифовал ногти о рукав пиджака.
- Она правдивая. Правда всех интересует. Да, да. В Голливуде с ума
сходят от подобных историй, - продолжала Ванда.
- Вы действительно так считаете? - переспросил он, и на одно мгновение
его щеки перестали быть слишком впалыми. Не только нос, но и все его лицо
вспыхнуло розовым цветом.
- Это же классный сценарий. Они платят подчас миллионы за подобные
истории, - продолжала Ванда.
- Правда? - живо спросил он.