"Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности" - читать интересную книгу автора (Морган Джезебел)

Эпилог

Прозрачные серебристые лучи пробиваются сквозь щели стенах, яркими пятнышками падают на пол. Высокая женщина, сидящая на полу, лениво пересчитывает их взглядом. И всякий раз их число у неё не сходится. Но это её не волнует, её внимание отвлечено на другие, более важные занятия.

Она контролирует свой клан.

У двери развалюхи раздаются тихие голоса, и ей приходится прислушаться. Сейчас она наиболее уязвима, не сможет сразу среагировать на опасность, но ослаблять хоть одну из групп, чтобы назначить телохранителей, она не решилась. Спрятаться получше, чтобы не нашли, замаскировать биение своего сердца, тепло тела. Воинам надо сражаться, а не охранять от призрачной опасности её, способную в одиночку расправится с десятком хороших воинов. К тому же, кровавый страж стоит за её спиной не просто так.

Дверь, запертая изнутри на некое подобие засова (пара гнилых досок, заклинивших её крест на крест), пару раз дёргается в обе стороны, сначала от вежливого стука, потом от попытки её открыть. А затем нежданным гостям надоедает быть вежливыми и они применяют силу, которую трухлявое дерево выдержать не может. С тихим хлюпом дверь слетает с петель и падает на пол, усеяв его мелкими щепками и подняв в воздух пыль.

Голоса доносятся всё отчётливее.

Женщина сжимается, край сознания, фиксирующей происходящее в жалкой лачуге на окраине деревни, передаёт телу сигнал опасности, но… Но. Без подтверждения аналитическим центром выдрессированное тело не реагирует. А аналитически центр сейчас просчитывает возможные ходы групп и противодействия, которые эти ходы могут вызвать. Ему нет дела до какой-то там опасности, которая угрожает какой-то там сестре, когда он руководит всем кланом!

Двое осторожно входят внутрь покосившегося домика, прикрывая лица рукавами. Оглядываются, приноравливаясь к сумраку. Затем один из визитёров медленно подходит к сжавшейся женщине и преклоняет перед ней колени.

– Госпожа, всё уже закончилось.

Тихий, удивительно бесчувственный голос успокаивает ту, которую назвали Госпожой. Она доверчиво закрывает беспросветно-чёрные глаза, её лицо приобретает выражение безграничного спокойствия. Двое почтительно молчат.

Когда Госпожа открывает глаза, в её зрачках пылают алые звёзды, пульсирующие в ритме её пульса. Она легко и изящно поднимается, со спокойным достоинством кивает своим верным ученикам. Те так же молча выходят из домишка следом за ней.

Госпожа останавливается в нескольких шагах от крыльца, сквозь доски которого проросла запорошенная инеем трава. С удовольствием и упоением женщина вдыхает ледяной летний воздух, прозрачно-чистый и свежий. Лучи только что вставшего солнца танцуют по её волосам, иссиня-чёрным, словно впитывающим свет. Длинные локоны перехвачены серебристыми лентами на уровне лопаток и поясницы, единственная седая прядь на правом виске скручена в жгут и перевита шелковой багряной лентой с чёрной вышивкой. Ученики не раз спрашивали Госпожу, что означает эта перевитая прядь, которая остаётся неизменной при любой причёске. Женщина всегда отвечала, что это знак траура и закрывала тему, не желая рассказывать об этом что-либо ещё. Не говорила она также и кровавом мареве, вечно висящем у неё за плечом. Мареве, формирующимся в человеческую фигуру и убивающим прежде, чем опасность для Госпожи становится явной.

Она вообще очень странная женщина, Госпожа, Владыка Клана, сколько бы имён у неё не было. Пламя Ночи, миледи Нэссэра очень привередлива в их выборе.

Парень и девушка, выглядящие очень юными, если не обращать внимания на древние, пылающие алой тьмой глаза, терпеливо ждут, когда их Госпоже будет угодно к ним обратиться. Наисса и Лерк, одни из первых пришедших к ней, до абсурдности верные ей, не сводят с неё глаз. Только если во взгляде девушки светится спокойное уважение, то взгляд её брата более горяч. Да и направлен он не в спину, а чуть ниже.

Всё-таки, Нэссэру, Верховную Старшую, признают самой красивой женщиной в многочисленном клане не из лести, которую Госпожа терпеть не может. Молодое лицо, лишённое возраста, словно застыло с иронично-горькой улыбкой на полных чувственных губах, миндалевидные глаза вечно прищурены и словно заглядывают в душу. Идеальная и для танцовщицы, и для воина фигура свела с ума уже не одного мужчину, не смотря на многочисленные слухи о возрасте Госпожи, давно уже перевалившим за пару сотен лет.

Даже самые старые ученики помнят её всегда такой же. И уже тогда она была безумна стара по человеческим меркам.

Нэссэра лениво смахивает со своей одежды собранную в лачуге пыль. Дорогой костюм из чёрного прочного материла и тёмно-бордовый плащ, сколотый у горла серебряной фибулой, усыпанной мелкими рубинами, идеально сочетаются, создавая впечатления полной гармонии.

С неба с пронзительным криком пикирует крупный буревестник, неловко садится на ветку дерева, скрючившегося над крыльцом. Прищурив пылающие солнечным серебром глаза, птица наклоняет голову сначала на один бок, затем на другой, под разными углами рассматривая Госпожу. Нэссэра тепло улыбается ей, привычно протягивает руку, поглаживая гладкие перья. Об этом буревестнике, вечном спутнике Госпожи, легенд в клане ходит не меньше, чем о ней самой. Птица, будь она просто птицей, давно уже была должна умереть, но судя по всему, о наличии смерти её просто забыли просветить. Умная и чуткая, она иногда просто своим видом способна напомнить Госпоже о наличии совести или чувстве самосохранения. И за это советники и помощники Верховной Старшей были ей благодарны.

Мотнув головой, словно отгоняя лениво текущие мысли, Владыка Клана знаком подзывает к себе Наиссу.

– Да, Госпожа, – с лёгкой вопросительной интонацией произносит женщина, ожидая вопросов Верховной Старшей.

– Ситуация в стране, выполнение задания, последствия.

Наисса на мгновение прикрывает глаза, связываясь с одним из координаторов.

– Жители в тихом недоумении. Обычная смена правительства Церковью превратилась в вооружённый переворот, причём группой никому не известных, хорошо обученных людей, – в голосе женщины серебристо перекатывается ирония, направленная на всех сразу, а не только на деградировавшую императорскую гвардию.

За всепоглощающую иронию, цепкий ум интриганки и невероятные способности в области исцеления, Нэссэра и ценит свою неожиданную ученицу. Да, это надо было так нарваться… Едва вернувшись в Империю, остановиться у первой попавшейся бабки, медленно умирающей от чахотки, и походя её вылечить, не просчитывая последствий. Последствий, в виде двух подростков, брата и сестры, которым стукнуло в голову стать её верными слугами в благодарность за исцеление бабушки. То есть учениками. Стали. И Владыка Клана (тогда одинокая странница) ни разу ещё не пожалела о своём согласии. Они могут самостоятельно справится с любой возникшей проблемой, если самой Госпоже захочется срочно уйти в глубокий транс, и не принимают её слова за истину в последней инстанции (Госпожа тоже человек, и тоже может ошибаться, несмотря на свой порядочный возраст).

Правда, иногда обожание учеников переходит все границы, особенно со стороны Лерка. Но это, в сущности, мелочи.

– Вот как? – Тоже спокойно-ироничное, с лёгким оттенком удовольствия. За свою долгую жизнь Нэссэра мастерски научилась играть со своим голосом.

– Именно, – не отвлекаясь и не покупаясь на тщательно подчёркиваемое благодушие Верховной Старшей, Наисса продолжает свой доклад. Для тех, кто довольно долго (около пары веков) знает Госпожу, не составляет труда ощутить её слабость и измождённость, пробивающиеся сквозь ровные тона ауры. – Гвардию перебили прежде, чем воины вообще осознали сам факт нападения.

– За века моего отсутствия они слишком расслабились от спокойной жизни, – философски замечает Госпожа.

– Династию вырезали церковники ещё до нас…

– Охотники? – внезапно перебивает женщину Нэссэра. Наисса удивлённо пожимает плечам, в которой раз поражаясь странной необоснованной ненависти своей учительнице к одной, отдельно взятой, Гильдии. За всё время своего пребывания в Империи, Госпожа не разу не пересекалась с ними, но ненавидела, пламенно, тихо, терпеливо, готовая вспыхнуть яростью, подобно медленно разгорающемуся пламени.

– Гильдия уничтожена. Как вы и требовали – вся правящая верхушка, включая всех Мастеров Охоты. – Молчание. – Могу я узнать, откуда вы так хорошо знаете вертикаль власти этой Гильдии?

Госпожа недовольно передёргивает плечами, приказывая возвращаться к докладу. Наисса послушно откладывает вопрос до лучших времён, ко множеству других таких же, на которые Госпожа не соизволила ответить.

– Самих Охотников заверили в их безопасности, собрали в одном помещении и обещали им, что вы соизволите поговорить с ними сами.

Нэссэра спокойно кивает, подтверждая данное её учениками обещание.

– Основные храмы Всеединого разрушены до основания. Самых влиятельных магов этого бога собрали в одном из помещений дворца.

– Поговорю и с ними. Что-нибудь ещё?

Наисса задумывается, прикидывая, какие ещё проблемы стоят внимания Владыки Клана.

– В Столице назревают волнения, – покусывая губы, сообщает женщина, но тут её внезапно перебивает Нэссэра.

– Лерк, – грозно одёргивает мужчину Верховная Старшая, – прекрати меня раздевать глазами! Сейчас не зима, мне холодно!

Женщина еле сдерживает смех, краем глаза наблюдая за ухмыляющимся братом, уже не краснеющим на слова своей тайной любви.

Буревестник несколько раз бьёт крыльями, словно аплодируя, и чуть не сваливается с ветки.

– Дальше, – благосклонно улыбается Госпожа.

– Возможно, что ближайшие часы на освободившейся трон полезет всякая шваль, готовая пообещать народу что угодно, лишь бы понадёжнее во дворце утвердиться. Особенно сейчас, когда нет тени за троном, Церкви…

– Императором станет тот, кто войдёт во дворец первым, – растягивая слова, словно смакуя их, хищно улыбается Нэссэра, взмахивая руками. Её изящную фигурку тут же подхватывает мягкий поток воздуха, быстро поднимает к тусклой бирюзе летнего неба. Ледяной диск солнца пылает смертельным холодом, вымораживая чувства. Но Нэссэра звонко смеётся упоительному чувству полёта, на её щеках стремительно замерзают непрошеные слезинки – наставница тоже так любила летать… Среброокая птица ловко планирует рядом с Госпожой, с изящностью и хрупкостью движений удерживая или меняя высоту. Гораздо ниже летят подхваченные ветрами ученики, не рискующие подниматься так высоко.

Простор Империи, самой большой страны на континенте, промелькнул за доли дыхания, растянувшееся во времени на часть дня. Столица, Жемчужина Империи, отражающая в себе все века, всё существование, подъёмы и падения страны, огромным полотном раскинулась внизу. Изящные, лёгкие дома, летящие силуэты многочисленных колоннад, просторные площади с фонтанами и монументами, удивительно правильными и геометрически совершенными. Огромный пустырь с сероватым песком, напоминающим пепел – здесь когда-то давно стояла Обитель Чародеек Крови, страшных ведьм, уничтоженных веков пять назад. Чёрный остов комплекса подавляющих своей громоздкой красотой зданий – всё что осталось от Дворцов Детей Ночи. Один район города был когда-то давно разрушен странными, страшными силами, но почти восстановлен, ещё более прекрасным чем раньше. Драгоценная Жемчужина, со своими изъянами, в оправе холодных, серебристо-изумрудных полей. И бесконечное полотно всё возрастающей толпы на улицах города…

Что ж, когда это всё происходило так, как планировалось?

Женщина чуть слышно вздыхает, оглядывается на буревестника, словно прося поддержки. Теперь – это её владения, удивительно прекрасные в своей пугающей холодной отчуждённости. И ненавидеть их она не имеет права. Но и полюбить эту землю она никогда не сможет. Ведь это не удалось даже той, чьё сердце было из звенящего льда.

Нэссэра изящно опускается на беломраморные плиты перед массивными дверями в зал дворца. Что удивительно, с виду совершенно целого. Неужели её ученики умудрились не нанести повреждений памятнику архитектуры? Или просто внутрь лучше не заглядывать?

Стоящие у распахнутых дверей ученики мгновенно узнают рухнувшую с неба (в прямом и переносном смысле этих слов) женщину, и стремительно опускаются перед ней на одно колено, прежде чем она успевает осмотреться. Госпожа ласково касается их голов, разрешая подняться.

– Миледи, – старательно маскирует в голосе восхищение под серьёзность один из охранников, совсем молодой парень, пламя в глазах которого большей частью подпитывает не сила, а восторженность, – Вас ждут в тронном зале. Наших… гостей уже туда пригласили.

Кивнув ему, Госпожа стремительно врывается внутрь. К её облегчению, великолепный дворец остался в целости и сохранности, даже дорогие гобелены висят на строго отведённых им местам. Или?.. В воспоминаниях одного из дворцовых слуг, этот висел на другой стене… Впрочем, цел и ну ладно.

Её ученики коридорах замечают её издали, и когда она проходит мимо, мужчины и женщины в тёмных, бордовых и чёрных плащах, неподвижно стоят, преклонив колено. Дань уважения к обожествляемой Госпоже, Владыке Клана. Клана Смерти.

По губам женщины скользит лёгкая неуловимая усмешка. Её детище, объединённые возрождённые кланы Ночи и Крови. Она смогла! Не допустила возобновление прежней вражды между ними. Все её ученики, как и она владеют обеими сторонами силы, но выбирают только одну для полного совершенствования. И лишь единицы способны довести владение и Кровью, и Ночью до абсолюта. Как она. Как её самые первые ученики, следующие за ней тенями, привычными и незаметными.

Ворвавшись в тронный зал, поражающий своими размерами, она легко кивает сразу всем присутствующим, отметая дежурные фразы и поклоны. В огромном, сводящем с ума своим пустым пространством зале служители Смерти, её ученики кажутся замершими в хаотичном беспорядке фигурами, мелкими и незначительными. Здесь только часть боевой элиты, остальные успокаивают народ на улицах. У некоторых даже получается.

На миг она замирает, позволяя себе удивиться мастерству древних архитекторов. Глядя на дворец, никто никогда не смог бы предположить, что в нём может быть столь гигантское помещение. Драгоценный, белый с серебристыми прожилками, мрамор с Олерских островов. Редкие колонны из rekk'ell похожи на сплетение инея, холодный свет пронизывает их, наполняя искристым сиянием. Высокий потолок кажется таким же недосягаемым как и небо простым людей. Воплощение одиночества и холода.

Странная, величественная, недосягаемая красота. Госпожа сдерживает удивлённый вздох восхищения. На один миг в ней просыпается она-прежняя, ещё та, что носила нелепое имя и сама была такой же нелепой. Она-прежняя обводит зал затравленным взглядом и робко интересуется у себя-настоящей, куда она ввязалась и справится ли она со всем этим? И Нэссэра начинает сомневаться. И не сразу вспоминает, что волноваться и сомневаться уже поздно. Какой смысл, если всё уже сделано?

Всё так же легко и быстро взлетев на высокий, отделанный массой удивительно сочетающихся драгоценностей трон, она спокойным кивком разрешает ввести гостей. Лерк и Наисса замирают за её троном, не как тени и кукловоды, а как реальная и очень опасная сила, готовая уничтожить саму Жемчужину во славу Госпожи.

Нэссэра лишь на миг закрывает глаза, заставляя свой разум переключиться в состояние лёгкого аналитического транса, когда сознание просчитывает происходящее на несколько ходов вперёд, выводя древо вероятных событий, зависящих от одного её слова. И среди них ей надо найти единственно верное.

Охотники. Толпа мрачных, сосредоточенных людей, не понимающих, что происходит. Им не дали повода напасть и разнести всё ради свободы. Им эту свободу пообещали.

Госпожа кривит губы в вежливой улыбке. Этим стоит объяснить, что неизвестная девчонка (насчёт внушительности своего вида она не обольщается) делает на троне.

– Я, Нэссэра Первая, с нынешнего дня Императрица по праву силы… вы можете принести мне вассальную присягу, как простые граждане… подвергаться преследованиям и гонениям вы не будете, если не будете нарушать законы…

Громкий, уверенный и очень звучный голос завораживает Охотников, никто не осмеливается перебить или просто переговариваться во время речи новой Императрицы. И ставить под вопрос её право занимать трон тоже. Сидящая на спинке трона морская птица с раскалённым серебром глаз пугает больше двух учеников, готовых в любой момент взорваться силой.

– Что будет с нашей Гильдией?! – кричит кто-то из толпы, дождавшись тишины. Нэссэра Первая, Императрица с сегодняшнего дня, с усталым спокойствием приподнимает брови. Возмутитель спокойствия Её Императорского Величества, смущённо кашлянув, представляется:

– Кьор из Охотников Стали.

Кивнув лично ему и этим немало Охотника удивив и чуть-чуть напугав (ровно на столько, на сколько это было необходимо), она спокойно отвечает:

– Её переформируют, – величественное и лаконичное. Всё. Императрица сказала, все услышали, остальные вопросы по этой теме неуместны. – Я обязательно подниму эту тему на одном из ближайших советов.

А вот это уже вызывает недоумение. Не Императрице давать пояснения подданным. Но она никогда не была лучшим образцом верности традициям.

Тишина, пустая, гулкая тишина. Усталая женщина на троне откидывается на высокую спинку, расслабляя плечи. Тонкие, прямолинейные мысли, как чертёж графиков и схем, снова приобретают изысканно-рассеянный ритм.

Сейчас. Она соединяет кончики пальцев, взгляд привычно останавливается на резко-гармоничной паутине шрамов на руках.

«Да, наставница. Ваша месть свершится. Вы ждали. Вы слишком долго ждали».

Буревестник над её головой нетерпеливо щёлкает клювом.

Госпожа тоже ждала слишком долго. Под полузакрытыми веками пылают дома аула, в её голове раздаются крики умирающих родичей, в горло забивается сухая земля…

– Церковники… – медленно, всё ещё пребывая во власти своих воспоминаний произносит она, глядя на фигуры в белых одеяниях. Молчащих. Даже думающих, что молчат гордо.

Глупые.

– Чего тебе надо от служителей Всеединого, отродье тьмы? – грозно спрашивает один из священников. Но лишь когда молчание слишком затягиваемся, и становится ясно, что Императрица ни за что не начнёт говорить первой.

– Покайтесь, – не сдерживая горький сарказм, предлагает Нэссэра. Тишина.

Вот он, момент истины. Когда вроде бы всё сделано, а удовольствия от мести нет и не предвидится. А раз так, то зачем же тянуть?

– Казнить. Объявить их бога, – женщина едва не передергивается от отвращения. – … мёртвым. Религию – запрещённой. Оставшихся служителей – подвергать гонениям.

Слово сказано.

Тишина.

Усталость. Тот момент, ради которого она прошла всю свою нелёгкую жизнь. Слушала наставления старцев на архипелаге Вечности, лазила по забытым, заброшенным храмам. Искала истоки. Начало, чтобы создать всё заново и без ошибок. Только ради того, чтобы этот момент был. Что будет дальше – это уже совсем другая история для неё.

Но в одном она уверена точно: ошибок наставницы она не повторит. Просто никогда не будет ставить целью всей своей жизни то, что однажды сможет выполнить. Или то, что однажды сможет исчезнуть.

Она никогда не будет стрелой, у которой нет ничего кроме цели и полёта к ней. Но вот лучником, посылающим в призрачную цель стрелу за стрелой она быть сможет.

Когда в зале затихает эхо шагов и протестующих воплей, Наисса осторожно спрашивает:

– Зачем вам понадобился трон Империи? Ведь не власти же вам захотелось? Её вам и так хватает.

Тишина. Сосредоточенный взгляд в пустоту. Усталая улыбка-оскал.

– Легализировать клан, уничтожить Церковь. Возродить старых богов. Довольно причин? Если нет, я придумаю новые.

Наисса смущённо пожимает плечами.

– Вы думаете, вам удастся так легко уничтожить старую веру?

– Легко ничего не даётся. Но я справлюсь.

Торжествующий вопль птицы в тишине.