"Федор Михайлович Решетников. Подлиповцы" - читать интересную книгу автора

богачество, - они назад не пойдут: там они лишились Апроськи, коровы,
лошадей, там их избили и измучили... Товарищи Пилы и Сысойки, уже не молодые
люди, также ругались и также сетовали на свою горькую, безотрадную жизнь; им
также опротивела своя деревня, и они вот уже третью зиму оставляют свои
семейства на произвол судьбы. Понятия их были не лучше, чем у подлиповцев.
Они разнились от подлиповцев только тем, что были люди уже бывалые, видели
города, испытали бурлацкую жизнь, словом, были люди тертые. Как ни трудно
была бурлацкая жизнь, все же она им казалась лучше, чем в своей деревне, где
они жили только два месяца в году и скупали о бурлачестве. Теперь они
решились не ходить в свои деревни, а жить в городах на время зимы. Только
жалко им было своих семейств, но что же делать: баб бурлачить не берут, а
сыновья еще маленькие. "Пусть сами идут добывать хлеб", - говорили они. Пила
их ругал за это, но крестьяне были своего убеждения: они уже обурлачились,
стали отвыкать от баб и разных удовольствий... Вот что рассказывали
подлиповцам эти крестьяне. - Спервоначалу баско. Турнут тебя на барку и
заставят грести. Гребешь это, гребешь день и ночь, в рубахе гребешь...
спотиешь, а барку несет по воде чуть-чуть, потому, значит, железа в ней
много. Почнет витер, так барку-то и давай качать туды да сюды... А на
Чусовой так наша барка летось о камень хлобыснулась и потонула; один бурлак,
молодой парнюга, дай бог ему на том свете баскую жизнь, потонул, родной, так
и не искали; бают, после вынырнул, да уж мертвый... Нас было много; робить
заставили, значит, вытаскивать железо да барку, как воды меньше стало.
Опосля уж на другую барку сели... Плыли долго... Городов много видели...
Чудеса. А какие там махины бегают по воде-то с колесами, да с печкой,
трубища в сажень, а где и больше... Пра! А как сцапает две либо три
огромнеющие махины, только без колес, и волокет так прытко и к верху, и к
низу. Баско... Только трудновато на барке-то, а все же ровно лучше. А таперь
хлеб там акой есть: белый, - чарский, бают. Все бы ел да ел, дорого
только... Какие тамо яблоки да арбузы... Баско!.. Сладко там! Пила и Сысойко
слушали и губы облизывали... Они во всем верили товарищам и от души полюбили
их.
- А вы нас туда и ведите!.. На самое такое место... - говорил Пила.
- Уж приведем, спасибо скажешь... А назад уж мы не подем, шабаш!
- И мы не подем. Наконец попалась им деревня. Все они разбрелись по
домам. Добрые хозяева, расспросив их, куда они идут, пустили их на печки.
Подлиповцы и товарищи их, отогревшись на печках, закусив тем, что дали им
хозяева, которые были немного позажиточнее подлиповцев, отправились опять в
путь. Подлиповцы и их товарищи пять дней шли, пять ночей спали в деревнях,
пять дней мерзли на холоде, оттирали свои щеки рукавицами и бегали по
дороге, отогревая ноги, ругали холод, ветры и вьюгу, пять ночей отогревались
на печках, а конца все нет. Пилу и Сысойку брало сомнение: куды это они нас
ведут! Часто спрашивали крестьян: а скоро придем?
- Да теперь скоро Усолье, там и возьмут нас, - отвечали им крестьяне.
Пила и Сысойко после этого терпеливо стали ждать конца и шли веселее.
Деревни здесь попадались чаще, с виду они были лучше чердынских, и людей в
них больше на улице, и все что-нибудь да делают: то бревна распиливают, то
избу строят, то дрова куда-то да сено везут.
- Вот здесь баско!.. - говорил Пила.
- И хлеб-то здесь баские, - говорил Сысойко. Иван и Павел часто мерзли
от холода; крепко их пробивало ветром: часто они плакали, садились на