"Алла Репина. Девушка с прошлым [D]" - читать интересную книгу автора

сердце-то и прихватило. Да так, что вмиг пришли тоскливые мысли о
возрасте. О том, что ничего не достигнуто. Что нет и не будет уже того
старого доброго кино, в котором всегда было место для Паши Македонского.
Кто он теперь? Так, нанятый фигляр. "Спойте, пожалуйста... Прочтите,
пожалуйста... Ах, мы ваши поклонники! Такой гонорар вас устроит?.."
Что за глупость ляпнул он той милой рыжеволосой девчушке? "Трепло
старое, мышиный жеребчик, мне уже давно пора благородных отцов семейств
играть. Только как их играть, если у самого - ни семьи, ни детей. Вечный
Паша", - ворчал он, пытаясь устроиться на продавленной койке.
Уже днем ему стал невыносим душный и тошнотворный запах больницы,
помятые мужики, ответственно бренчавшие банками для анализов и отпускавшие
сальные шуточки в адрес медсестер.
Завотделением был искреннее расстроен:
- Павел Сергеевич, вам надо подлечиться. Вы уж извините, но я
напрямую: у вас опасный возраст, так сказать, переходный. С сердцем в этом
возрасте не шутят. Пить уже нельзя. С женщинами тоже - поаккуратней...
Паша улыбнулся представлениям доктора о богемной жизни:
- Лев Борисович, актеры - самые обыкновенные люди. Днем - репетиции,
вечером спектакль, потом еле ноги до дома дотащишь, какой-нибудь бутерброд
перехватишь, а утром все сначала. Все, как у вас. Смены, дежурства...
- В любом случае. Всегда рассчитывайте на нас.
И, смущаясь, завотделением попросил автограф для тещи.
В коридоре Павел Сергеевич, уже одетый в концертный смокинг - а что
поделать, в чем привезли, в том и выходил, - вновь столкнулся с Мариной.
Отчего-то он вдруг заговорил с этой девочкой:
- Простите меня за ту глупость. Сам не знаю... Я уже не молод, но
иногда по привычке... Да, послушайте, может быть, вы бы пришли к нам на
спектакль, - нашелся он. - Как вас найти?
- Найти? - Марина растерялась. - Я живу в общежитии. Днем здесь.
Вечером в университете.
- Приходите завтра, да? Я встречу вас у служебного подъезда.
- Завтра я могу. Завтра суббота.
- Приходите. Пожалуйста.
На следующий вечер она пришла к нему на спектакль. Не только потому,
что отказываться было неудобно. Все-таки Павел Македонский был личностью
легендарной, кумиром юности ее матери. Да и в театр, в котором он играл,
попасть было не так-то просто. К тому же что-то тронуло ее в его словах, в
его просьбе...
В тот день давали "Братьев Карамазовых". Македонский играл Митю и как
раз в этот вечер - запутавшийся, отчаявшийся, простодушный, как ребенок
Митя - был им самим. Марина едва ли не дословно знала "Карамазовых", но
только в этот вечер, на спектакле, она внезапно поняла, что вся эта
выдуманная история - это история о том, что пришлось ей пережить не так
давно, там, в своем доме. В старике Карамазове она вдруг с отвращением
увидела своего отчима... А Митя? Боже мой, она страдала вместе с ним. И
она любила этого Митю.
Так произошло то, что никогда не поддается никакому разумному
объяснению. Есть ли логика в том, почему один полюбил другого? Позднее,
когда Марина пыталась разобраться, почему, отчего и за что, она не
находила ответа на свои вопросы: никакой мотивации - просто душевный