"Рут Ренделл. Подружка невесты" - читать интересную книгу автора

трудноразличимыми. Закрывая окно, Филипп подумал, не положила ли миссис
Райпл волосок на шпингалет. Или, может, после его ухода она придет сюда и
посыплет раму пудрой, чтобы увидеть отпечатки пальцев? Тогда горе ему, когда
он приедет проверять, как идут работы (а это, видимо, придется сделать).
Хозяйка ждала внизу. Ее холодный, пристальный, грозный взгляд вынуждал
Филиппа говорить нервно, с напускным дружелюбием:
- Спасибо вам большое, миссис Райпл. Я все сделал. Мы свяжемся с вами в
ближайшее время. Мы будем вас информировать о ходе работы.
Он прошел мимо хозяйки, не видя ее, но чувствуя на себе ее взгляд. И,
идя по тротуару, заметил в проезжавшей мимо машине Арнэма. Это не "ягуар", у
него, значит, есть вторая машина. "Ягуар", скорее всего, принадлежит
компании, в которой тот работает, - так же, как "опель кадет" Филиппа
принадлежит "Розберри Лон". В пассажирке на переднем сиденье (ее, сидевшую
слева, было видно лучше) Филипп узнал женщину, за которой наблюдал не так
давно. День стоял теплый, и окно в машине было открыто. Рука женщины лежала
на ободе стекла. На пальце красовалось кольцо с бриллиантом, а на запястье -
бриллиантовые часы. Арнэма Филипп толком не видел, ухватил взглядом лишь его
темный тяжелый силуэт.
Они направлялись куда-то из дома. Это и заставило Филиппа решиться на
то, на что он решился (если вообще можно сказать, что он сделал это
сознательно). Казалось, "опель кадет" едет сам. Вскоре осторожность и разум
вернулись к Филиппу, и он остановился немного в стороне.
Ни души. Днем на окраинах всегда пусто. Филипп вспомнил, как отец
рассказывал, сколько в его детстве на таких тихих улочках было народу, что
люди ходили пешком, ведь машин тогда было мало... В этих домах как будто
никто не жил: гаражи закрыты, садики пусты. По всей улице на фоне зелени
листьев и травы и белизны зданий пестрели, как заплаты, желтые кусты
цветущего ракитника. Светило солнце. Было тихо и безмятежно.
Открыв калитку, Филипп вошел в сад Арнэма и направился к деревянной
двери, ведущей, очевидно, к проходу между гаражом и домом. Окажись она
заперта, его затея провалилась бы, но нет, дверь была открыта. Очутившись
внутри, в узком проходе с кирпичными стенами, Филипп сообразил, что не взял
с собой никакого пакета или чехла. Он прекрасно понимал, что если сейчас
пойдет за этим в машину, то уже не вернется, махнет на все рукой и уедет.
В конце прохода виднелся дворик, выложенный плиткой. С одной стороны
стоял самый обычный контейнер с углем, с другой - несколько мусорных баков.
Арнэм переехал из Бакхерст-Хилл в дом на порядок хуже. Ну, конечно, ему ведь
пришлось отдать бывшей жене половину суммы, вырученной от продажи дома. Из
одного мусорного ящика торчал голубой пакет (такие наверняка выдает местная
служба вывоза мусора), Филипп взял его.
И пошел по газону туда, где стояла она. Флора выглядела совсем
заброшенной из-за того, что лепестками, опавшими с куста, были усыпаны ее
плечи и голова (на голове вообще, казалось, была корона из цветов). Филипп
смахнул все лепестки, сдул их с ее уха, того самого, в которое когда-то в
детстве попал из рогатки. Присев на корточки, он стал рассматривать статую
так, как никогда раньше, и поймал ее отстраненный взгляд, будто прикованный
к сияющему горизонту. Конечно, она же богиня, она выше земных бед и дел
человеческих.
Филипп поражался собственным мыслям, странным, как во сне или в бреду.
Так было во время тяжелого гриппа, которым он переболел зимой. С какой стати