"Мэри Рено. Маска Аполлона " - читать интересную книгу автора

лампой. Прослезилась; предостерегла меня от соблазнов, которые не стала
называть; наверняка догадывалась, что я мог бы ее поучить... Я поцеловал ее,
закинул свой узел за спину и пошел. Шел по полутемным улицам и насвистывал,
а мне отвечали полусонные птицы. Ночные рыбаки подходили к берегу с уловом,
и их перекличка далеко разносилась по серой воде... На месте сбора я
обнаружил, что Ламприй, желая показать солидность своей труппы, нанял кучера
на телегу с багажом, мулов и ослов. Это меня обрадовало: я думал, мне самому
придется.
Когда мы двинулись, он сказал, что тот год для гастролей рискованный.
На самом деле, так оно и было; но и другие годы, как правило, не лучше.
Недавно фиванцы изумили весь мир, выкинув спартанцев сначала из крепости
своей, а потом и из города. Они их выгнали из Беотии; а мы, афиняне, побили
на море; по всей Элладе люди распрямлялись и дышали глубже... Но, при всем
при том, войска через перешеек маршируют всегда; Ламприй сказал, будет
счастьем миновать его без неприятностей. В Мегаре, конечно, было спокойно,
они там предпочитают своими личными делами заниматься; но на Пелопоннесе
города бурлили, словно горшки с дрожжами, и сбрасывали декархов, посаженных
спартанцами. Мы могли въехать во что угодно.
От людей постоянно слышишь, какая замечательная жизнь у нас, у актеров:
можем через границы ходить куда захотим. Это верно; но только при условии,
что наемные войска ничего против тебя не имеют, а местные соблюдают
священные законы. Вполне вероятно, что ты доберешься до места назначения цел
и невредим, а там можешь рассчитывать на кров и кормежку хотя бы у хорега
своего; при условии, что спонсор еще жив и его не отправили вчера в
изгнание. Но когда труппа путешествует на свой страх и риск, добраться - это
еще не все; если оказывается, что все мужчины бежали в горы, женщины
позапирались в домах, а кавалерийский эскадрон разместил своих лошадей на
орхестре и рубит скену на дрова для костров.
Однако, в то отличное ясное утро Саламинские проливы сверкали на фоне
сиреневых островов; а я, вспоминая Эсхила, представлял себе, как пенится
вода под веслами, как сшибаются корабли, как сыплются в море персы в золотых
тюрбанах своих. Элевсин был совсем рядом, предстояло поставить там скену в
тот же день, и уже завтра играть. Я ехал на своем ослике, стараясь по
возможности держать телегу между мной и Мидием. Ламприй был впереди на свом
верховом муле; Демохар предпочел начинать день на телеге, где можно было
выспаться на тюках и поберечь похмельную голову. Я поглядывал на него с
надеждой: хотел спросить, не встречался ли он с Эврипидом. Он выглядел
достаточно старым для этого.
О первой части нашего тура, по сути, и рассказывать нечего; добрая
сотня актеров может рассказать то же самое. Я спал на самой жесткой кровати
и на самой старой соломе, бегал исполнять поручения кто бы ни послал, чинил
костюмы, вдергивал шнурки, причесывал маскам волосы и бороды, мазал краской
старые скены, если их надо было освежить... Я ничего не имел против этой
работы, если только Мидий не брался рассказывать зевакам, что как раз для
нее меня и наняли.
А Мидий стал для меня болячкой под хомутом. Именно он, а не блохи в
соломе или тяжкая работа, или заботы о трезвости Демохара. Я даже полюбил
старого пьяницу, хотя порой он меня до бешенства доводил, и вскоре научился
им управлять. Он поведал мне, что в лучшие свои годы был великим любовником;
вероятно, ему давно уже не доводилось иметь дело с молодым парнем, про