"Мэри Рено. Тезей " - читать интересную книгу автора

богу, а не тот, кто захочет жить долго и безвестно, словно вол, вскормленный
в стойле. И хоть обычаи меняются, Тезей, но этот знак - нет! Запомни, даже
если ты не понял.
Я хотел сказать, что понял его, но сидел тихо, как в священной дубраве.
- Потом обычай изменился. Быть может, у них был такой Царь, что он был
слишком необходим народу, когда война или чума истощили царский род; или
Аполлон открыл им тайное... Но они перестали жертвовать царя в назначенный
срок. Они берегли его для чрезвычайной жертвы, чтобы умилостивить
разгневанных богов, когда не было дождей, или падал скот, или война была
особенно тяжела. И никто не смог сказать царю "пора". Он был ближе всех к
богу, потому что согласился со своей мойрой, и он сам узнавал волю бога.
Дед замолчал, и я спросил:
- Как?
- По-разному. У оракула, или по знамению, или по сбывшемуся
предсказанию... Или, если бог был очень близок к нему, по какому-то знаку
между ними... Видение какое-нибудь или звук... И так это продолжается до сих
пор, Тезей. Мы знаем свой час.
Я ничего не сказал и не заплакал - просто опустил голову ему на колено.
Он видел, что я понял его.
- Слушай и запоминай, а я открою тебе тайну, Тезей. Не сама жертва, не
пролитие крови приносят силу власти царю. Час жертвы может подойти в юности
или в старости, бог может вообще от нее отказаться... Но нужно согласие,
Тезей, нужна готовность... Она омывает сердце и помыслы от всего
несущественного и открывает их богу. Но один раз помывшись, всю жизнь чистым
не проживешь; мы должны подкреплять эту готовность. Вот так. Я правлю в
Трезене двадцать лет и четырежды отсылал Посейдону Царя Коней. Когда я кладу
руку на его голову, чтобы он кивнул, - это не только, чтобы порадовать народ
добрым знамением: я приветствую его как брата перед богом и присягаю своей
мойре.
Дед замолчал. Я глянул на него... Он смотрел на темно-синюю линию моря
за красными стойками окна и играл моими волосами, как гладят собаку, чтобы
успокоить ее, чтобы она не мешала думать... Но мне ничего не хотелось
говорить: зерно, упав в борозду, прорастает не сразу... Так мы и сидели
какое-то время.
Он резко выпрямился и посмотрел на меня.
- Ну, ну, малыш. Знамения гласят, что я буду царствовать долго. Но
иногда они сомнительны, и лучше слишком рано, чем слишком поздно... Всё это
слишком трудно для тебя; но человек в тебе вызвал эти думы, и этот человек
их выдержит.
Он поднялся с кресла, потянулся, шагнул к двери - и по винтовой
лестнице прокатился его крик. Диокл бегом поднялся наверх:
- Я здесь, государь...
- Глянь-ка на этого парня, - сказал дед. - Здоровущий, вырос из всех
одежек, а делать ему нечего, кроме как возиться с собаками. Забери его
отсюда и научи ездить верхом.


2