"Персиваль Рен. Похороны викинга " - читать интересную книгу автора

усиливалось внезапностью и силой его решений. Он был неисправимым романтиком
и, совершенно неожиданно для романтика, обладал упорством бульдога. Если он
внезапно решал сделать какую-нибудь до смешного романтичную штуку, он делал
ее основательно и до конца.
Тетя Патрисия всегда говорила, что в нем сочетался романтизм и
бесшабашность молодого д'Артаньяна с упрямством старого шотландца.
Неудивительно, что он правил нами как хотел.
Лейтенант, мой брат Дигби, был младше Майкла на четверть часа. Они были
близнецами. Он был преданной тенью Майкла. В нем все качества Майкла были
выражены в меньшей степени. Он любил веселье и смех, но больше всего на
свете он любил делать то, что делал Майкл.
Я был на год младше их обоих и был их покорным слугой. В
приготовительной школе нас звали: Джест, Маленький Джест и Самый Маленький
Джест.
Целью моей жизни было нравиться моим братьям. Вероятно, я перенес на
них любовь и послушание, которые в семье отдавал бы родителям. У нас не было
ни отца, ни матери, и мы их не помнили. Мы жили в Брендон-Аббасе, и наша
тетка со стороны матери, леди Брендон, заменяла нам мать. Она прекрасно
исполняла свой долг в отношении нас, но, кажется, не любила никого, кроме
Майкла.
У нее детей не было, и всю свою неистраченную материнскую любовь она
отдавала Майклу и Клодии, необыкновенно хорошенькой девочке, происхождение
которой нам было неизвестно и которую туманно называли нашей кузиной. Она и
племянница леди Брендон, Изабель Риверс, тоже росли в Брендон-Аббасе. Я
думаю, что Изабель была привезена специально, чтобы быть подругой для
Клодии. Она была прекрасным товарищем для всех нас и получила почетный титул
Верной Собачьей Души.
К нам часто приезжал Огастес Брендон, племянник сэра Гектора. Он
приезжал, несмотря на то, что ему приходилось носить имя Сомнительного
Огастеса и терпеть наше откровенное неодобрение.
Трудно было любить Огастеса: во-первых, он слишком был похож на дядю
Гектора, а во-вторых, он слишком был уверен в том, что он наследник
Брендон-Аббаса. Впрочем, Майкл поступал с ним как следовало: не жалел розги,
жалея ребенка.

Я не помню, за какое преступление меня было наказано, но я помню этот
случай по двум причинам:
Во-первых, в этот самый день моей немилости я совершил подвиг, за
который получил почетное звание Молодчаги, а во-вторых, в этот вечер мы
имели редкое счастье видеть и трогать "Голубую Воду", огромный сапфир,
свадебный дар дяди Гектора тете Патрисии. Кажется, его дед, Злой Брендон, в
свое время, сражаясь против Дюплекса в Индии, "приобрел" этот камень.
Это самая удивительная и прекрасная вещь, которую я когда-либо видел.
Она странно на меня действовала. Я мог смотреть на нее часами и часами
ощущать непреодолимое желание положить этот камень в рот, прижать к груди,
нюхать, как цветок, или тереться об него ухом. Смотреть на него было
наслаждением и искушением. Он был прекрасен. Казалось, для того, чтобы
познать всю его красоту, необходимы все пять чувств.
Я помню, как кто-то сказал: "Сэр Гектор купил Патрисию Риверс "Голубой
Водой" и теперь владеет обеими".