"Три товарища (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

больше по душе. Благоговение! Человек вспоминает о своих скудных запасах
доброты обычно когда уже слишком поздно. И тогда он бывает очень растроган
тем, каким благородным, оказывается, мог бы он быть, и считает себя
добродетельным. Добродетель, доброта, благородство... - Он отмахнулся своей
огромной ручищей. - Эти качества всегда предпочитаешь находить у других, чтобы
их же водить за нос.
Ленц ухмыльнулся:
- Ты потрясаешь устои человеческого общества, Фердинанд.
- Устоями человеческого общества являются корыстолюбие, страх и
продажность, - возразил Грау. - Человек зол, но он любит добро... когда его
творят другие. - Он протянул свою рюмку Ленцу: - Так-то, а теперь налей мне и
не болтай весь вечер, дай и другим слово вымолвить.
Я перелез через диван, чтобы пробраться к Кестеру. Мне внезапно пришла в
голову новая мысль:
- Отто, сделай мне одолжение. Завтра вечером мне нужен кадилляк.
Браумюллер оторвался от пристального изучения едва одетой креольской
танцовщицы.
- А разве ты уже научился разворачиваться? - поинтересовался он. - Я всё
думал, что ты умеешь ездить только по прямой, и то когда кто-нибудь другой
держит баранку вместо тебя.
- Уж ты помолчи, Тео, - возразил я. - Шестого числа на гонках мы тебя
разделаем под орех.
Браумюллер захлебнулся от хохота.
- Ну, так как же, Отто? - спросил я напряженно.
- Машина не застрахована, Робби, - сказал Кестер.
- Я буду ползти, как улитка, и гудеть, как сельский автобус. И всего лишь
несколько километров по городу.
Отто прищурился так, что глаза его стали маленькими щелочками, и улыбнулся:
- Ладно, Робби, я не возражаю.
- Что же это, машина понадобилась тебе, вероятно, к твоему новому галстуку?
- спросил подошедший Ленц.
- Заткнись, - ответил я и отодвинул его в сторону.
Но он не отставал.
- А ну, покажись-ка, деточка! - он ощупал шелковую ткань галстука. -
Великолепно. Наш ребенок становится записным пижоном. Похоже, что ты
собираешься па смотрины невесты.
- Сегодня ты, фокусник-трансформатор, меня не разозлишь, - сказал я.
- Смотрины невесты? - Фердинанд Грау поднял голову. - А почему бы ему и не
присмотреть себе невесту? - Он оживился и обратился ко мне: - Так и поступай,
Робби. Это по тебе. Для любви необходима известная наивность. У тебя она есть.
Сохрани же ее. Это дар божий. Однажды утратив ее, уже не вернешь никогда.
- Не принимай всё это слишком близко к сердцу, - ухмылялся Ленц. - Родиться
глупым не стыдно; стыдно только умирать глупцом.
- Молчи, Готтфрид, - Грау отмел его в сторону одним движением своей могучей
лапищи. - О тебе здесь нет речи, обозный романтик. О тебе жалеть не придется.
- Валяй, Фердинанд, высказывайся, - сказал Ленц. - Высказаться - значит
облегчить душу.
- Ты симулянт, - заявил Грау, - высокопарный симулянт.
- Все мы такие, - ухмыльнулся Ленц. - Все мы живем только иллюзиями и
долгами.