"Три товарища (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

Сперва промыли все лакированные поверхности. Машина засверкала и выглядела
уже на сотню марок дороже. Потом залили в мотор масло, самое густое, какое
только нашлось. Цилиндры были не из лучших и слегка стучали. Это возмещалось
густотою смазки, мотор работал удивительно тихо. Коробку скоростей и дифер мы
также залили густою смазкой, чтобы они были совершенно беззвучны.
Потом выехали. Вблизи был участок с очень плохой мостовой. Мы прошли по
нему на скорости в пятьдесят километров. Шасси громыхало. Мы выпустили
четверть атмосферы из баллонов и проехали еще раз. Стало получше. Мы выпустили
еще одну четверть атмосферы. Теперь уже ничто не гремело.
Мы вернулись, смазали скрипевший капот, приспособили к нему несколько
небольших резиновых прокладок, залили в радиатор горячей воды, чтобы мотор
сразу же запускался, и опрыскали машину снизу керосином из пульверизатора -
там тоже появился блеск. После всего Готтфрид Ленц воздел руки к небу:
- Гряди же, благословенный покупатель! Гряди, о любезный обладатель
бумажника! Мы ждем тебя, как жених невесту.

x x x

Но невеста заставляла себя ждать. И поэтому мы вкатили на канаву боевую
колесницу булочника и стали снимать переднюю ось. Несколько часов мы работали
мирно, почти не разговаривая. Потом я услышал, что Юпп у бензиновой колонки
стал громко насвистывать песню: "Чу! кто там входит со двора!.."
Я выбрался из канавы и поглядел в окно. Невысокий коренастый человек бродил
вокруг кадилляка. У него была внешность солидного буржуа.
- Взгляни-ка, Готтфрид, - прошептал я. - Неужели это невеста?
- Несомненно, - сразу откликнулся Ленц. - Достаточно взглянуть на его лицо.
Он никого еще не видел, и уже недоверчив. В атаку, марш! Я остаюсь в резерве.
Приду на выручку, если сам не справишься. Помни о моих приемах. - Ладно.
Я вышел во двор.
Человек встретил меня взглядом умных черных глаз. Я представился:
- Локамп.
- Блюменталь.
Представиться - это был первый прием Готтфрида. Он утверждал, что тем
самым сразу же создается более интимная атмосфера. Его второй прием заключался
в чрезвычайной сдержанности в начале разговора, - сперва выслушать покупателя,
с тем чтобы включиться там, где всего удобнее.
- Вы пришли по поводу кадилляка, господин Блюменталь? - спросил я.
Блюменталь кивнул.
- Вот он! - сказал я, указывая на машину.
- Вижу, - ответил Блюменталь.
Я быстро оглядел его. "Держись, - подумал я, - это коварная бестия".
Мы прошли через двор. Я открыл дверцу и запустил мотор. Потом я помолчал,
предоставляя Блюменталю время для осмотра. Он уж, конечно, найдет что-нибудь,
чтобы покритиковать, тут-то я и включусь.
Но Блюменталь ничего не осматривал. Он и не критиковал. Он тоже молчал и
стоял, как идол. Мне больше ничего не оставалось делать, и я пустился наугад.
Начал я с того, что медленно и обстоятельно стал описывать кадилляк, как
мать своего ребенка, и пытался при этом выяснить, разбирается ли мой слушатель
в машинах. Если он знаток, то нужно подробнее распространяться о моторе и
шасси, если ничего не смыслит, - упирать на удобства и финтифлюшки.