"Три товарища (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

золотое дерево, господин Локамп. Если бы у нас его не было, мы должны были бы
специально посадить его.
- Однако ты деловой мальчик.
Он ухмыльнулся. Солнце просвечивало сквозь его уши, так что они походили на
рубиновые витражи церковных окон.
- Меня уже дважды фотографировали, - сообщил он, - на фоне дерева.
- Гляди, ты еще станешь кинозвездой, - сказал я в пошел к смотровой канаве;
оттуда, из-под форда, выбирался Ленц.
- Робби, - сказал он. - Знаешь, что мне пришло в голову? Нам нужно хоть
разок побеспокоиться о той девушке, что была с Биндингом.
Я взглянул на него:
- Что ты имеешь в виду?
- Именно то, что говорю. Ну чего ты уставился на меня?
- Я не уставился.
- Не только уставился, но даже вытаращился. А как, собственно, звали эту
девушку? Пат... А как дальше?
- Не знаю, - ответил я.
Он поднялся и выпрямился:
- Ты не знаешь? Да ведь ты же записал ее адрес. Я это сам видел.
- Я потерял запись.
- Потерял! - Он обеими руками схватился за свою желтую шевелюру. - И для
этого я тогда целый час возился в саду с Биндингом! Потерял! Но, может быть,
Отто помнит? - Отто тоже ничего не помнит.
Он поглядел на меня:
- Жалкий дилетант! Тем хуже! Неужели ты не понимаешь, что это чудесная
девушка! Господи боже мой! - Он воззрился на небо. - В кои-то веки попадается
на пути нечто стоящее, и этот тоскливый чурбан теряет адрес!
- Она вовсе не показалась мне такой необычайной.
- Потому что ты осёл, - заявил он. - Болван, который не знает ничего
лучшего, чем шлюхи из кафе "Интернациональ". Эх ты, пианист! Повторяю тебе,
это был счастливый случай, исключительно счастливый случай - эта девушка. Ты,
конечно, ничего в этом не понимаешь. Ты хоть посмотрел на ее глаза?
Разумеется, нет. Ты ведь смотрел в рюмку.
- Заткнись! - прервал его я. Потому что, напомнив о рюмке, он коснулся
открытой раны.
- А руки? - продолжал он, не обращая на меня внимания. - Тонкие, длинные
руки, как у мулатки. В этом уж Готтфрид кое-что понимает, можешь поверить!
Святой Моисей! в кои-то веки появляется настоящая девушка - красивая,
непосредственная и, что самое важное, создающая атмосферу. - Тут он
остановился. - Ты хоть знаешь вообще, что такое атмосфера?
- Воздух, который накачивают в баллоны, - ответил я ворчливо.
- Конечно, - сказал он с презрительным сожалением. - Конечно, воздух.
Атмосфера - это ореол! Излучение! Тепло! Тайна! Это то, что дает женской
красоте подлинную жизнь, живую душу. Эх, да что там говорить! Ведь твоя
атмосфера - это испарения рома.
- Да замолчи ты! Не то я чем-нибудь стукну тебя по черепу! - прорычал я.
Но Готтфрид продолжал говорить, и я его не тронул. Ведь он ничего не
подозревал о том, что произошло, и не знал,, что каждое его слово было для
меня разящим ударом. Особенно, когда он говорил о пьянстве. Я уже было
примирился с этим и отлично сумел утешить себя; но теперь он опять всё во мне