"Три товарища (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

Она ответила не сразу.
- Ведь мы несем известную ответственность, раз уж затеяли эту выпивку, -
продолжал я, - из особенности я со своим днем рождения. Она засмеялась:
- Ну что же, пожалуйста, - мой телефон - вестен 27-96.
Как только мы вышли, я сразу же записал номер. Мы поглядели, как Биндинг
отъехал, и выпили еще по рюмке на прощанье. Потом запустили нашего "Карла".
Он понесся сквозь легкий мартовский туман. Мы дышали учащенно, город двигался
нам навстречу, сверкая и колеблясь, и, словно ярко освещенный пестрый корабль,
в волнах тумана возник бар "Фредди". Мы поставили "Карла" на якорь. Жидким
золотом тек коньяк, джин сверкал, как аквамарин, а ром был воплощением самой
жизни. В железной неподвижности восседали мы на высоких табуретах у стойки,
вокруг нас плескалась музыка, и бытие было светлым и мощным; оно наполняло нас
новой силой, забывалась безнадежность убогих меблированных комнат, ожидающих
нас, и всё отчаянье нашего существования. Стойка бара была капитанским
мостиком на корабле жизни, и мы, шумя, неслись навстречу будущему.

II

На следующий день было воскресенье. Я спал долго и проснулся только когда
солнце осветило мою постель. Быстро вскочив, я распахнул окно. День был свеж
и прозрачно ясен. Я поставил спиртовку на табурет и стал искать коробку с
кофе. Моя хозяйка - фрау Залевски - разрешала мне варить кофе в комнате. Сама
она варила слишком жидкий. Мне он не годился, особенно наутро после выпивки.
Вот уже два года, как я жил в пансионе фрау Залевски. Мне нравилась улица.
Здесь всегда что-нибудь происходило, потому что вблизи друг от друга
расположились дом профсоюзов, кафе "Интернационалы" и сборный пункт Армии
спасения. К тому же, перед нашим домом находилось старое кладбище, на котором
уже давно никого не хоронили. Там было много деревьев, как в парке, и в тихие
ночи могло показаться, что живешь за городом. Но тишина наступала поздно,
потому что рядом с кладбищем была шумная площадь с балаганами, каруселями и
качелями.
Для фрау Залевски соседство кладбища было на руку. Ссылаясь на хороший
воздух и приятный вид, она требовала более высокую плату. Каждый раз она
говорила одно и то же: "Вы только подумайте, господа, какое местоположение! "
Одевался я медленно. Это позволяло мне ощутить воскресенье. Я умылся,
побродил по комнате, прочел газету, заварил кофе и, стоя у окна, смотрел, как
поливают улицу ,∙ слушал пение птиц на высоких кладбищенских деревьях.
Казалось, это звуки маленьких серебряных флейт самого господа бога
сопровождают нежное ворчанье меланхолических шарманок на карусельной
площади... Я выбрал рубашку и носки, и выбирал так долго, словно у меня их
было в двадцать раз больше, чем на самом деле. Насвистывая, я опорожнил свои
карманы: монеты, перочинный нож, ключи, сигареты... вдруг вчерашняя записка с
номером телефона и именем девушки. Патриция Хольман. Странное имя - Патриция.
Я положил записку на стол. Неужели это было только вчера? Каким давним это
теперь казалось, - почти забытым в жемчужно-сером чаду опьянения. Как странно
всё-таки получается: когда пьешь, очень быстро сосредоточиваешься, но зато от
вечера до утра возникают такие интервалы, которые длятся словно годы.
Я сунул записку под стопку книг. Позвонить? Пожалуй... А пожалуй, не стоит.
Ведь на следующий день всё выглядит совсем по-другому, не так, как
представлялось накануне вечером. В конце концов я был вполне удовлетворен