"Александр Рекемчук. Пир в Одессе после холеры" - читать интересную книгу автора

конкурсу студентов были недавними фронтовиками: Владимир Тендряков, Юрий
Бондарев, Евгений Винокуров, Григорий Бакланов, Эдуард Асадов - впоследствии
именитые писатели. Но даже среди них, бряцавших боевыми наградами, выделялся
флотский лейтенант в синих клешах и кителе, увешанном орденами и медалями,
коренастый брюнет с фатовскими усиками и бачками вполщеки, безудержно
веселый, бретер и бабник.
В Одессе, на улице Пастера, есть обелиск и памятная доска в честь
солдат морской пехоты, павших при обороне города: среди имен и фамилий,
выбитых на доске, значится и Григорий Поженян...
А он жив-здоров, приехал из Москвы на Одесскую киностудию, где режиссер
Петр Тодоровский снимает картину то ли по его сценарию, то ли с его
песенными текстами.
Литературные дискуссии были явно не его стихией. Зато он был неистощим
на выдумку по части досуга. Вместе с Юрием Трифоновым, знатоком и
болельщиком футбола, отправлялся на стадион "Черноморец" смотреть очередной
матч (как раз в те осенние дни близилась развязка чемпионата страны); вел
друзей-писателей в пивную "Гамбринус" на Дерибасовской; и, конечно же, вез
нас всех, включая финнов, смотреть на улице Пастера обелиск со своим именем.
Гриша Поженян будет сопутствовать нам и в предстоящих пирах.

Числа

Но за всем этим не оставалось и часа на то, ради чего, собственно, я и
поехал в Одессу.
Я никогда, если не считать младенческих лет, не бывал в родном городе.
Это, конечно же, выглядит странно, если учесть, что я гостил бессчетно
во многих других городах, скажем в столь близком отсюда курортном Коктебеле,
где отдыхал с семьей почти каждое лето; или в северном Сыктывкаре, куда
наведывался охотно при любой возникшей оказии; или даже на краю света в
Улан-Баторе, о котором уже была речь.
Но путь в Одессу мне был как бы заказан.
Объяснить ли это недосугом? Или безденежьем? Или потаенное, глубоко
запрятанное в подсознании "табу" мешало мне осуществить такое путешествие
раньше, да и, замечу, впоследствии - не знаю. Книга, за которую я взялся
нынче, и должна все это объяснить - в том числе мне самому.
Ведь надо полагать, что место, где человек появился на свет - даже
чисто географически, в координатах - должно определять в его характере и
судьбе не меньше, нежели расположение светил в день и час его рождения, то
есть знак Зодиака.
Мы с Луизой, то и дело сверяясь с путеводителем, шли Приморским
бульваром, едва взглядывая на классические колоннады и нарядные барочные
портики прекрасных зданий, на поредевшие кроны платанов.
Адрес я знал со слов матери: Гимназическая, 25.
Не беда, что к этой поре улица сменила название и стала именоваться
улицей Иностранной коллегии (в честь революционных подпольных групп, ведших
агитацию среди солдат и матросов сил интервенции в годы гражданской войны),
не беда, что прошло уже сорок лет - я узнал эту улицу той особенной памятью
души, что живет помимо ума и даже заменяет его.
Налево возвышалось здание старинной каменной кладки, которое прежде и
было, вероятно, гимназией, давшей улице название - теперь же, судя по