"Томас Майн Рид. Вольные стрелки (Роман)" - читать интересную книгу автора

вершинами в небесах, и широкие равнины, убегающие до самого горизонта, так
что голубой небосвод сливается с ними, и волнистые ландшафты, где мягкие,
округлые холмы напоминают поверхность моря...
Увы, словами не передашь этих красот. Перо бессильно описать жуткое
впечатление, которое создается у человека, заглядывающего в глубокие
ущелья Мексики или смотрящего на вершины ее высоких гор.
Но как ни безнадежна попытка, я попробую все же сделать по памяти
несколько набросков. Это будет как панорама видов, открывающихся перед
путешественником за время одного дня пути.
Я стою на берегу Мексиканского залива. Волны тихо ложатся к моим ногам,
набегая на серебряный песок. Лазурная вода чиста и прозрачна, и лишь
кое-где коралловые рифы вспенивают ее жемчужными гребнями. Я гляжу на
восток и вижу тихое светлое море, словно манящее мореплавателя. Но где же
белокрылые торговые суда? Одинокий челнок дикого рыбака прокладывает путь
сквозь прибой, случайная полакка с контрабандой пристает к берегу, утлая
пирога колышется на якоре в соседней бухте - и это все. Больше ни одного
паруса не видно - до самого горизонта. Прекрасное море, простирающееся
передо мною, почти никогда не бороздится килями купеческих кораблей.
Отсюда я вывожу свои заключения о стране и ее обитателях. Их культурное и
материальное развитие, очевидно, очень невысоко. Без торговли, без
промышленности нет и довольства. Но что я вижу там, вдали? Быть может, я
слишком поспешно осудил страну?.. На горизонте виднеется высокий темный
столп. Это - дым пароходной трубы, признак передовой цивилизации, символ
энергии и жизни. Пароход приближается к берегу. Ага! На нем реет
чужеземный флаг. Иностранный вымпел вьется на его гакаборте, иностранные
лица выглядывают из-за его бортов, иностранная команда доносится до моего
слуха с капитанского мостика. Пароход принадлежит чужой стране. Мое первое
предположение было правильно.
Пароход причаливает к главному порту. Он сдает на берег скудную почту,
несколько тюков товаров, высаживает с полдюжины тощих, исхудалых людей, а
затем салютует из пушки и снова уходит в море. Вот он и исчез в безбрежных
просторах океана, и опять молчаливо катятся волны, и только альбатрос да
морской орел изредка разбивают крылом их сверкающую поверхность.
Я поворачиваюсь к северу и вижу длинную полосу белого песка, омываемого
синим морем. Та же картина открывается передо мной и при взгляде на юг.
Эта полоса простирается на сотни тысяч миль, словно серебряная лента,
опоясывающая Мексиканский залив. Своей резкой белизной она отделяет
бирюзовую синеву моря от изумрудной зелени лесов. Ее рельеф не напоминает
обычной плоской поверхности прибрежных песков. Наоборот, миллионы
сверкающих под тропическим солнцем мелких песчинок нагромождаются здесь
ветром в огромные дюны и холмы на сотни футов в высоту, и эти холмы
расползаются во все стороны подобно снеговым сугробам. Я с трудом
поднимаюсь по голому песчаному склону: скупая почва не производит здесь
никакой растительности. Еле-еле подвигаюсь я вперед, ноги мои при каждом
шаге вязнут в песке. Одни из них напоминают конусы, другие - полушария,
третьи - пирамиды. Кажется, будто веселый ветер играет здесь песком,
словно ребенок. Попадаются огромные воронки, оставшиеся от смерчей и
похожие на кратеры вулканов; глубокие овраги и долины с крутыми, иногда
совершенно вертикальными, а нередко и нависающими краями.
Стоит подуть северному ветру - и вся картина может измениться в одну ночь!