"Жан Рей. Рука Геца фон Берлихингена" - читать интересную книгу автора

Дядюшка Квансюис проживал в соседнем доме, на той же длинной, угрюмой и
вечно сумрачной улице Хэм.
Дом был поменьше нашего, совсем черный, но эхо гуляло там еще сильнее в
дни бурь и порывистых резких ветров.
Однако одну комнату там все же уберегли от мрачного холода подвальных
кладовок и тьмы коридоров. Это была высокая светлая комната, обитая желтой
тканью; ее обогревала чудесная марльбаховская печь, а из центральной
лепной розетки потолка на трех позолоченных цепочках свешивалась лампа с
двумя фитилями.
Днем массивный овальный стол кряхтел под тяжестью книг и коробок со
старинными миниатюрами; но вечером, в час обеда, на нем расстилали
коричневую, расшитую голубым и оранжевым скатерть, а затем расставляли
красивые тарелки из дорникского фаянса и богемский хрусталь.
В этих тарелках подавались изумительные кушанья, а из высоких бокалов
пили бордоские и рейнские вина.
За этим столом дядюшка Квансюис принимал своих друзей, которых любил за
их внимание к своим речам и за немой восторг перед его ученостью. Я словно
сейчас вижу, как они поедают баранью ногу с чесноком, запеченную курицу,
тушеного ската или гусиный паштет и с явным удовольствием внимают мудрым
рассуждениям хозяина.
Их было четверо - господин Ван Пиперцеле, доктор каких-то, но отнюдь не
медицинских, наук; тихий и славный Финхаер; толстый и безмятежный Бинус
Комперноле и капитан Коппеянс.
Коппеянс был таким же капитаном, как и Франс Квансюис моим дядюшкой;
когда-то он плавал, а теперь стал владельцем нескольких каботажных судов.
Элоди считала его хорошим советчиком и человеком большой житейской
мудрости, во что я продолжаю верить, хотя у меня и нет на то никаких
доказательств.
И вот однажды вечером, когда господин Ван Пиперцеле делил на части
миндальный торт, а капитан Коппеянс разливал по бокалам ром, кюммель и
зеленоватый шартрез, дядюшка вернулся к своему трактату о Гете, к тому
месту, на котором он остановился накануне, в день, когда они лакомились
телячьей головой под черепаховым соусом.
- Я возвращаюсь к шедевру Гете, к его превосходной драме "Гец фон
Берлихинген". "В одном из сражений против бамбергского епископа,
нюрнбергских купцов или кельнских горожан благородный Гец потерял правую
руку.
Искусный ремесленник, железных дел мастер, сработал ему руку с пятью
пальцами на пружинах, и он смог владеть мечом с тем же искусством, что и
прежде".
Тут в разговор вмешался тихий господин Финхаер:
- Можно сказать, чудо механики!
- Я припоминаю, - вступил в разговор капитан Коппеянс, - что случилось
с моим рулевым Петрусом Д'Хондтом, - ему буквально отрезало руку, когда
кисть его попала между шкивом и стальным тросом. С тех пор у него вместо
руки медный крючок, а это значит, что в наши времена уже никто не может
сделать руку, подобную руке Геца.
Дядюшка Квансюис снисходительно кивнул головой, соглашаясь с этими
пустыми речами.