"Анри де Ренье. Амфисбена" - читать интересную книгу автора

Разобрав положение дел с тетушкой Гиллидик, мы переходим к мелким
событиям личной жизни за этот год. Здесь я даю более обильную пищу для
разговора, чем Ив де Керамбель. Хотя я живу замкнуто, но жизнь в Париже
более разнообразна, чем в Геранде. Тем не менее я расспрашиваю Ива и о
герандском житье-бытье. Я задаю вопросы не без некоторого любопытства. Судя
по Бальзаку, Геранд - город романический, и я не могу отогнать мысли, что и
теперь там продолжают назревать волнующие и страстные истории. Но Ив не
удовлетворяет моим ожиданиям. Из скромности или от недостатка
наблюдательности? Он скупится на интимные подробности относительно своих
сограждан. Может быть, он и правда ничего о них не знает. Жизнь
провинциальных недр необыкновенно скрытна, и, чтобы проникнуть в нее, нужно
иметь проницательность, которой не хватает Иву де Керамбелю.
Зато, будучи совсем не в курсе дела относительно семейных нравов в
Геранде, он отлично знает происхождение, родственные связи, свойство. Ив де
Керамбель - генеалогист. В этой области он обладает удивительной памятью.
Также он имеет память на погоду. Он в подробностях знает, каким образом
протекали времена года. В своем календаре он ежедневно отмечает состояние
атмосферы.
Разговор о Геранде незаметно приводит нас, меня и Ива, к воспоминаниям
детства. Положим, в воспоминаниях этих нет ничего особенного. Меня иногда
днем водили полдничать к Керамбелям, а Ив время от времени приходил со мной
играть на пулиганский морской берег. Особенного удовольствия от этих встреч
мы не имели, но охотно подчинялись такой компании, раз так распорядились
наши родители. Ничего специального не сохранилось у нас в памяти от этих
встреч. Однако я не без удовольствия вспоминаю ящик для бросания
металлических пластинок, серо-зеленую лягушку, которая разевала добродушную
свою пасть в углу сада у Керамбелей, и Ив, в свою очередь, не забыл коробки
с оловянными солдатиками, вызывавшей его восхищение, когда он приходил к нам
на квартиру. Как мы ни стараемся, больше ничего не приносят нам наши общие
воспоминания, и тем не менее эти воспоминания позволяют нам быть на "ты" и
называться друзьями детства.
Ив придает большое значение этим правам, и я охотно подчиняюсь этому.
Сам точно не зная почему, я чувствую расположение к Иву. Разумеется,
расположение это не чрезмерно, и я не жду от него никаких необыкновенных
последствий, так что оно имеет то преимущество, что не причиняет мне
разочарований. Не со всеми у меня бывало так. У меня были другие друзья,
кроме Ива де Керамбеля. Один из них был даже мне особенно дорог, но интимные
события разделили нас, боюсь, что навсегда.
В конце концов, к Иву де Керамбелю, каков он есть, я отношусь
небезразлично. Доказательством служит то, что мне доставляет удовольствие,
когда он оценивает стряпню Марселина. Обед прошел превосходно, и мы без
особого нетерпения ожидали кофе и сигар. Этот момент Ив де Керамбель
называет "временем для разговора о женщинах".
Ив де Керамбель ценит их очень высоко и не отпирается от этого. Но
любовные дела славного Ива не имеют в себе ничего сентиментального и
романического. Я думаю, что он в любви испытал только удовлетворение
телесных потребностей, и удовлетворения эти он находит где придется, то есть
у себя под рукой. У Ива де Керамбеля в жизни немало перебывало маленьких
бретоночек и работниц с соленых болот Бурга и Круазика, потому что он не
брезгует теми, что там в просторечии называются "солеными задницами". Однако