"Анри де Ренье. Амфисбена" - читать интересную книгу автора

настоящим слугою из комедий. Он убирал комнаты, стряпал, отворял двери, вел
переговоры с кредиторами, стирал белье и штопал чересчур дырявое. Больше
того, он одевал г-на Вервиньеля и помогал барыне зашнуровывать корсет. Что
касается до барышни де Вервиньель, то он имел честь натягивать ей чулки. По
словам Марселина, она была странное маленькое существо, набеленное и
нарумяненное; большую часть своего времени она проводила в постели, зимой
под одеялом, летом под простыней, полуголая и читая романы. У нее были
элегантные наряды и часто не было рубашки. Марселин питал к ней чрезвычайную
восторженность. Он также заявлял, что г-н де Вервиньель - герой, а г-жа де
Вервиньель - святая. Что касается до барышни: "Прелестнейшее женское тело,
сударь, и вместе с тем воплощенная честность! Можете себе представить,
сколько ей делали предложений? Ну так, сударь, ни вот настолько, ни
настолько, понимаете!" И Марселин щелкал ногтем с трогательною
убежденностью. Он с умилением вспоминал об этих славных Вервиньелях, таких
шикарных, и о положении, в которое поставила их судьба. После этой службы,
полной треволнений, место у меня ему кажется слишком спокойным, но он
стареет, что не мешает ему сохранять самую комичную, какую только можно
встретить, голову рассудительного Скапена.

11 января

Я пошел узнать о здоровье г-на Феллера. Он болен со дня похорон барона
Дюмона. У него бронхит, и некоторое время ему нельзя выходить. Я узнал это
из маленькой записочки, присланной ко мне. Несмотря на свой кашель, он меня
принял.
Должен признаться, что всякий раз, что я проникаю в помещение г-на
Феллера, я испытываю заново чувство удивления. Живет он в такой квартире,
которая никак не подходит, по нашим понятиям, к обстановке подобного
ученого. До того, что я был у него, я воображал, что жилище наполнено
книгами, украшено античными древностями, уставлено витринами с медалями, как
подобает помещению нумизмата, к тому же меблировано солидною мебелью
красного дерева. Я свободно мог бы также представить себе, что Феллер живет
среди разных странных предметов в стиле Гофмана. Каково же было мое
изумление при первом посещении улицы Конде, когда Феллер принял меня в
кокетливой квартирке, которой могла бы позавидовать дамочка на содержании
или старая кокетка!
В почтенном доме с суровой и несколько обветшалой внешностью г-н Феллер
занимает ряд маленьких комнат на антресолях, с низким потолком, обитых
светлым шелком и меблированных в нелепом и очаровательном стиле рококо.
Казалось, он нарочно собрал сюда все, что произвел этот стиль смехотворного
и вычурного. Повсюду зеркала в фигурных рамах, барочные канделябры, кресла с
экстравагантными выгибами, подзеркальники, горки, этажерки, битком набитые
группами и статуэтками саксонского, мейсенского и франкентальского фарфора.
Большинство предметов было немецкого происхождения. Можно подумать, что
Феллер получил наследство от какой-нибудь карапузихи-маркграфини, до того
крошечного размера большинство этих предметов. Это обстановка для
карликового младенца; еще более несоответствующим это сборище предметов
делает высокий рост и массивная фигура самого Феллера. Ничто не подходит к
его дородности, и смешно видеть, как этот большой толстый человек ходит под
слишком низким потолком, в крошечных комнатках, садится на кукольные кресла