"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

мачты, выкрашенные в зеленый цвет и снабженные блоками, а между ними была
натянута зеленая шелковая сеть с карманами. И для мсье де Сегирана было
великим удовольствием смотреть, как птицы, спугнутые с окрестных кустов,
взлетают и кидаются в тенета, из которых уже не могут выбраться.
Так ловили певчих дроздов, чечеток, пестрых щевриц, коим мсье де
Сегиран вел точный счет, возвращаясь к нему по нескольку раз в день, если
только не пускался в бесконечные рассуждения о покупке шелковых тенет и о
мерах, которые необходимо принимать для их сохранности, как-то остерегаться
сильных ветров, могущих их порвать, и красить сеть заново, когда она
вылиняет от солнца. Мадам де Сегиран слушала эти речи с таким серьезным
вниманием, что иной раз они ей снились ночью. И тогда во сне ей казалось,
будто она, словно одна из этих птиц, бьет крыльями и застревает в сетях,
расставленных на ее пути изобретательной хитростью людей, и она просыпалась,
с сердцем, взволнованным этим сновидением, смысл которого ей не удавалось
разгадать.

* * *

Тотчас же по возвращении своем из Парижа мсье де Ла Пэжоди привел в
исполнение свои черные замыслы против мадам де Галлеран-Варад, если и не
отведя ее, как он грозился, домой под звуки флейты, то все же, без
применения столь крайних мер, попросив ее весьма учтиво и весьма твердо не
приходить к нему больше в турвовский особняк, как она это любила делать, и
не рассчитывать больше на то, что он станет дарить ей наслаждения, которые
перестал испытывать сам. Но, в противоположность мадам де Листома, мадам де
Брегансон и некоторым иным, примирившимся, скрепя сердце, с разлукой, мадам
де Галлеран-Варад, принимая отставку, громко выражала отчаяние, в которое ее
повергала любовная утрата, понесенная ею в лице мсье де Ла Пэжоди. Мадам де
Галлеран-Варад плакала, кричала, бушевала и старалась всеми способами
удержать неверного; но мсье де Ла Пэжоди предоставил ей плакать, кричать,
бушевать и остался неумолим. Конечно, он был благодарен мадам де
Галлеран-Варад за оказанные ему милости, но просил ее еще об одной,
последней, а именно - не обращать больше на него внимания, не потому, чтобы
он не признавал ее прелести и красоты, а потому, что он сохранил о них столь
живое воспоминание, что ничего не желал к нему добавлять.
Когда мадам де Галлеран-Варад убедилась в невозможности изменить
решение, принятое в отношении нее мсье де Ла Пэжоди, она оставила сетования
и заменила их обильными поношениями и коварными наветами, изображая мсье де
Ла Пэжоди последним из негодяев, способным на всякие злодейства, из коих
наименьшим являлась неблагодарность, достоверно изобличавшая порочность его
души и низость сердца. И какую неосторожность выказало городское общество,
принимая в свою среду этого дрянного дворянчика без роду и племени, о
котором никто ничего не знает и который явился, в один прекрасный день, из
Конта, совсем налегке, не имея при себе ничего более ценного, чем эта
флейта, на которой он играет, правда, очень хорошо, но не настолько, как об
этом раскричали эта старая дура мадам де Сегиран и этот дурак мсье де Турв!
Последнему было особенно непростительно прийти от него в такой восторг,
чтобы поселить у себя в доме и перезнакомить со всем городом, который он
смущал своими нравами и развращал своими речами. К тому же, мсье де Ла
Пэжоди вольнодумец и атеист, глумящийся над всем, что есть самого святого и