"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

лет, нетрудно было заметить, что среди даров, которыми ее наделил Господь,
объявится и дар красоты. Другой отец на месте мсье д'Амбинье возрадовался бы
такой милости и был бы счастлив ею, потому что если в ребенке она
представляет приятное зрелище, то для женщины она становится столь
значительным преимуществом, что, быть может, ему не найдется равного. Разве
это не общепризнанная истина, что созерцание красивого лица рождает в нас,
по отношению к его обладателю, чувство приязни, откуда могут проистечь как
дружба, так и любовь, являющиеся двумя наиболее подлинными радостями жизни?
Но мсье д'Амбинье думал на этот счет иначе, чем большинство людей, и в даре,
сулящем красоту, видел лишь испытание, посылаемое провидением его дочери.
Мсье д'Амбинье угрюмо размышлял о всевозможных опасностях, которые ожидают
эту девочку, так нежно и так строго любимую, если впоследствии сбудется то,
что уже обещает ее лицо, еще не уверенное в том, каким оно будет, но готовое
стать совершенно очаровательным. Размышляя так, мсье д'Амбинье хмурился и
подолгу сидел, уткнувшись в Библию, в то время как около него маленькая
Мадлена скакала или забавлялась какой-нибудь игрой, как, например, ходить
смотреться в зеркало, делая вид, что она подносит к нему куклу, которую
затем жестоко отчитывала за кокетство...
По мере того как дочь росла, а лицо ее и тело все более и более
приноравливались к тому, чтобы достигнуть совершенства, которое уже
предугадывалось по целому ряду признаков, беспокойство мсье д'Амбинье
увеличивалось, и он его еще усугублял, наблюдая характер молодой Мадлены.
Под смесью детской веселости и преждевременной рассудительности таилась
слепая необузданность, неожиданно прорывавшаяся в настроении этой маленькой
особы, обыкновенно такой послушной, простой и милой. И вправду, Мадлена
д'Амбинье бьла способна иной раз желать чего-либо с горячностью, доходившей
до последних пределов страстности. Эти задатки сказывались в ней пока что в
легкой степени и, так сказать, в миниатюре, а желания ее бывали направлены
на предметы, соответствующие ее возрасту, но все же это являлось
показателем, которым не следовало пренебрегать, тем более что страстность
эта соединялась в ней с удивительным упрямством и неуступчивостью. Она могла
упорствовать в них с молчаливой яростью или же вдруг отдаться порыву
вспыльчивости, обуздать который была уже не властна.
Все это, само собой, проступало только бегло и по временам, и всегда
нужен был какой-нибудь особый повод, чтобы обнаружились глубины ее естества,
но, как-никак, в ней, где-то на дне, обитало некое внутреннее пламя, в
достаточной мере оправдывавшее опасения мсье д'Амбинье, когда ему случалось
улавливать его жгучие отсветы.
Эти мгновения были настолько редки у Мадлены д'Амбинье, что наблюдатель
менее зоркий, чем ее отец, мог их и не замечать. Для всех это была просто
милая и веселая девочка и притом, как я вам уже говорил, умница, но мсье
д'Амбинье не останавливался на одной лишь видимости и не раз задумывался над
тем, как ему взяться за воспитание этого характера. Он понимал, что
воспитание не изменяет нашей сущности, а, самое большее, научает нас
частично обуздывать ее и направлять. По-этому надлежало, скорее всего,
переплавить все целиком заново. По мнению же мсье д'Амбинье, в этом
отношении не было средства более действенного, нежели религия; а потому, как
только его дочь настолько выросла, что могла воспринимать ее наставления, он
постарался обеспечить ей эту твердую точку опоры и вооружить против себя
самой этим мощным рычагом, внедряя в нее глубокое постижение преподаваемых