"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

знойным никто не выходил на порог посмотреть на проезжающего, хотя ему и
показалось, что в особняке Листома приподнялся уголок оконной занавески,
посылая ему иронический привет, а на балконе турвовского дома он как будто
узнал хорошенькую горничную маркиза, которая стояла, облокотившись на
перила. Но мсье де Сериган опустил глаза и поднял их, только выехав за
город. К его нетерпению вернуться домой и снова увидеть свой опустевший
замок, свой безлюдный сад, свои бассейны, свои солнечные часы, вздымающие на
каменой тумбе острое крылышко стрелки, присоединялось желание быть ближе к
воспоминанию о покойной жене, в местах, где они вместе жили. Ее тень не
могла не встретить радостно приход безутешного супруга, который возвращался
к ней, не отдав своего сердца никакой иной привязанности. С мыслью о столь
почтенной верности и предвкушая меланхолическую радость, смешанную с
некоторым чувством гордости, мсье де Сегиран взошел по ступеням, ведшим в
его покои. В них ничто не изменилось за время его отсутствия. На столе все
еще лежала раскрытая книга, которую он читал в тот день, когда письмо матери
вызвало его в Экс. Со стены ему улыбался из рамы портрет его дорогой
Маргариты д'Эскандо. Как непохожа она была на тех дам, которых он встречал в
городе и о подвигах которых ему рассказывал мсье де Ла Пэжоди! Небо даровало
ему в ее лице несравненную супругу, и провидение поразило его жесточайшей
утратой, похитив у него эту бесподобную спутницу, которая ему оставила, увы,
лишь память о себе ибо ей не удалось продолжиться в потомстве, носящем их
подобие! Но эту память мсье де Сегиран чтил в достаточной мере для того,
чтобы устранить из мыслей греховные образы, которые туда вторглись. И
теперь, вернувшись в Кармейран, под эгиду своей дорогой Маргариты, он мог
уже не бояться потаенного вызова своих чувств.
Таким образом мсье де Сегиран не жалел ни о чем, расставшись с Эксом и
с тамошним обществом, ни о чем, если не считать, быть может, флейты мсье де
Ла Пэжлди. Нередко, когда он прогуливался по своему саду, ему казалось,
будто он слышит, как шепчут в тишине воображаемые звуки знакомого
инструмента. То птица подражала какой-нибудь трели, то трепет листьев
напоминал какой-нибудь каданс. Тогда мсье де Сегиран останавливался и
прислушивался, но неуверенная мелодия обрывалась, и он продолжал свой путь.
В глубине сада был также некий боскет, где струился живой источник. Мсье де
Сегиран часто ходил туда. Из кривого сорта маскарона вода падала в мраморную
чашу и стекала с мелодичным шепотом. Мсье де Сегиран подолгу простаивавал
там, и в этой водной песне ему чудилось как бы влажное эхо далекой флейты,
заполнявшее его одиночество и немного рассеивавшее его грусть.
Ибо мсье де Сегиран весьма грустил и был не в силах скрыть от себя
разочарование, которое он испытывал со времени своего возвращения в
Кармейран. Если влюбленная флейта мсье де Ла Пэжоди и умела вкрадываться в
его мысли, то зато он с досадой замечал, что эти мысли не так легко, как бы
ему хотелось, сосредоточиваются на воспоминаниях о его супружеской жизни. Он
должен был делать усилие для того, чтобы восстановить в памяти те или иные
ее обстоятельства. Мало того, самый образ его дорогой Маргариты иной раз
отступал в какой-то туман и таял в нем, так что не было возможности
прояснить его черты и оживить краски, и мсье де Сегирана удручала эта
расплывчатость, которой более искушенный ум дал бы ее настоящее имя:
забвение.
Конечно, не этого ожидал мсье де Сегиран, возвращаясь в Кармейран. Хоть
он и нашел здесь некоторое успокоение от своих эксских тревог, зато мучился