"Анри де Ренье. Грешница " - читать интересную книгу автора

пренебрежения, с каким он, невзирая на свои годы, относится к женщинам. Но
обо всем этом мы еще поговорим при встрече, которой я очень жду, ибо теперь
у меня больше нет известных Вам причин ее опасаться".
Чтение этого письма вызвало в душе у мсье де Ceгирана весьма
разнообразные чувства, из коих первое сводилось к тому, что сыновнее
послушание обязывает его исполнить волю матери. Вторым было желание узнать,
способны ли его лицо и внешность скрыть от всех неугасшую скорбь его сердца.
Вернувшись к себе в комнату, он обратился за ответом к зеркалу. Увидев в нем
свое изображение, он успокоился. Каких-либо видимых следов печали нельзя
было усмотреть на лице. Черты его являли все ту же довольно приятную
правильность. Тело приобрело даже некоторую дородность и казалось еще более
статным, чем когда-либо. Мсье де Сегиран имел перед собой, в своей
собственной особе, зрелище мужчины в полном расцвете сил. Оно доставило ему
душевное удовлетворение. Им опровергались неприязненные наветы мсье
д'Эскандо Маленького. Если бы его добрая и достойная супруга, Маргарита
д'Эскандо, прожила сколько нужно, ему, без сомнения, удалось бы продолжить с
ней род Сегиранов, прекращение которого оплакивала его мать, как, впрочем, и
он сам. Но пути провидения неисповедимы, хоть и слишком маловероятно, чтобы
оно имело в виду доверить судьбы дома Сегиранов мсье де Моморону. Отвращение
кавалера к женщинам и к женитьбе мсье де Сегиран объяснял себе лучше, нежели
его мать. Мсье де Сегиран достаточно хорошо был знаком с современными
нравами, чтобы знать, что его брату приписываются такие, которые не
согласуются с природой, хотя они настолько распространены, что у них нет
недостатка в приверженцах и сторонниках. Мсье де Моморон, справедливо или
нет, слыл обладателем предосудительных привычек, хотя, по правде говоря,
ничего такого мсье де Сегиран никогда за ним не замечал, кроме разве
нескольких странных взглядов, брошенных им юному Паламеду д'Эскандо; но то
были слишком ничтожные признаки для того, чтобы на них можно было строить
какие бы то ни было предположения.
Но в чем, наоборот, можно было быть уверенным, так это в том, что
старая мадам де Сегиран, вне всякого сомнения, заведет речь о женитьбе.
Возможно даже, что именно с этой целью она вызывает сына в Экс и намерена
предложить ему какую-нибудь партию. Такая перспектива весьма смущала мсье де
Сегирана. Не отвергая этой возможности всецело, он допускал ее только в
совершенно неопределенном будущем, лишавшем ее всего того, что сейчас еще в
ней было неуместного. Поэтому он намеревался, едва только мать коснется
этого предмета, ответить ей настолько твердо и решительно, чтобы она
перестала настаивать. Разве не обязывает его к подобному поведению все еще
такое свежее и неотступное воспоминание о покойной жене и разве не
достаточно того, что ее тени приходится прощать ему его ночные резвости, на
которые его толкают скачки воображения и горячность крови? Таким образом, он
твердо решил отклонить материнские проекты. Пока же он ограничится тем, что
примет участие в пристойных развлечениях, которые будут ему предложены и на
которые поневоле придется согласиться, если не желать казаться незваным
гостем и похоронной фигурой в тех домах, где, раз он поселится в Эксе, ему
нельзя будет не бывать.
Приняв эти мудрые и благоразумные решения, мсье де Сегиран сел в
карету, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее Кармейранский замок от Экса.
Стрелка солнечных часов показывала больше полудня, когда толстые лошади
тронулись с неровной мостовой большого двора. Мсье де Сегиран созерцал